Ринкис об убийстве Ребенокса: не верю версии полиции, не знаю никого, кто верит

То, что вызывает удивление и заставляет озвучивать свое мнение публично – это следствие и противоречивые выводы, которые сообщаются со стороны представителей полиции и ближайших друзей, а также коллег Павла. Мне кажется, не нужно быть следователем, чтобы сложить вместе ряд очевидных фактов и сделать элементарные выводы.

Послушав то, что представители госполиции с благословления министра внутренних дел пытаются рассказать общественности, создается впечатление, что трое злоумышленников просто посмотрели аккаунты Павла Ребенокса в социальных сетях, увидели несколько дорогих часов, несколько хороших машину, а также многочисленные заграничные поездки, в результате чего решили “совершить ограбление”. “Грабители” взяли маски, перчатки и прочие “инструменты” воров, после чего отправились в Лангстини, чтобы, “не планируя убийство”, дождаться пока Павел приедет домой.

Справедливости ради, насколько можно понять из информации в прессе, дом до появления хозяина и вправду был пуст, без камер видеонаблюдения, без сигнализации, о чем злоумышленники, очевидно, были проинформированы (интересно, откуда они могли это знать). Однако, непонятно почему, вместо самого простого пути на месте ограбления (что в пустом доме можно было бы сделать проще) выбрали самый сложный.

Они дождались, когда повел приедет домой, тогда вломились и первое что сделали – раскроили голову хозяину! Тому, чьи часы и драгоценности хотели украсть! Это ведь очень логично – сперва убить того, кто лучше всего знает, где в доме находится улов.Наконец, когда Павел уже был мертв, грабители “вспомнили”, что их целью все же была кража часов, после чего они начали пытать его партнера. И только когда пытка закончилась (и хотя, согласно тем же СМИ, Ингус Баландинс был готов все отдать еще тогда, когда Павел был жив), а часы с драгоценностями попали в руки убийц, они пригрозили, что все это не должно попасть в прессу. И ушли. Полиции можно рассказывать, но только не прессе! Иначе убийцы вернутся.

Знаете, я не верю этой версии полиции. И не знаю никого, кто бы готов был ей поверить. Точнее говоря, я верю, что Ингус остался живым только потому, чтобы был кто-то, кто мог бы в деталях рассказать общественности (особенно партнерам по бизнесу), насколько жестока убивали Павла.

Я верю, что Ингуса особо припугивали насчет СМИ только потому, что знали, как поступят близкие друзья Павла, и хотели, чтобы эта информация действительно попала в СМИ и все мы узнали, насколько бесчеловечно был убит один талантливый, умный и интеллигентный человек, который со своим острым умом, очевидно, стоял у кого-то на пути. И я правда верю тому, что говорит ближайший друг Павла Мартиньш Криекис, что, скорее всего, это было политическое убийство, а, как минимум – расплата за то, что Павел сделал раньше.

Во всей этой истории самым печальным является то, что заказчики убийства Павла Ребенокса на данный момент достигли своих целей. И, мне кажется, этих целей было три. Первое, конечно, убить самого Павла, ведь, думаю, что без его светлой головы многочисленные сложные дела могут остановиться или, как минимум, двигаться иначе. Второе – сделать так, чтобы хотя бы формально это дело можно было трактовать как убийство, которые было совершено в результате ограбления, а не как убийство, которое кто-то заказал, которое было совершено с предварительным намерением. И третье – запугать общественность, добиться, чтобы никто, кто хоть чего-то хочет достичь в бизнесе или политике, не чувствовал бы себя в этой стране в безопасности.

Именно из-за третьей причины я считаю, что убийство Павла Ребенокса – не обычный заказ на убийство, ставший насильственной эскалацией какого-то локального конфликта интересов, а четкий сигнал общественности – сидите и молчите, а не то с вами будет так же. В моем понимании это террор.

И в этом контексте это уже вызов, вызов стране, ведь он фактически означает, что к нам вернулись девяностые годы двадцатого века, никто не может чувствовать себя в безопасности. В каждый дом могут прийти такие “грабители”, забить радиатором, изнасиловать жену или дочь, убить сына, сделать все, что угодно. В свою очередь, полиция только разведет руками и скажет, что это было “бытовое убийство”, где жильцы убили “сами себя”. К сожалению, в девяностых так было.

И пусть меня простят все сотрудники полиции, которые добросовестно исполняют свои обязанности и действительно пытаются поймать убийц Павла (я надеюсь, что такие есть), пусть меня простят члены семьи Павла и его друзья за грубую форму этого текста, пусть меня простят все эти восемь, или сколько там их, сотрудников латвийских спецслужб, которые, вероятно, это дело тоже считают только обыкновенным ограблением. Однако, если мы все будем молчать и смиримся с этим особо жестоким убийством, аналогов которому в новейшей истории Латвии трудно вспомнить, с этой смертью, которую, как мне кажется, не заслужил ни один нормальный человек, тогда следующим в этом списке может стать любой, кто читает этот текст. И вы, уважаемые полицейские, следователи, депутаты и министры, которые сегодня определенно думаете, что с вами ничего “такого” произойти не может.