За комментарием топ-менеджера ключевой международной некоммерческой организации в сфере энергетики скрывается нечто большее, нежели желание сделать комплимент в адрес страны, для СМИ которой он давал интервью.
Дело в том, что события последнего времени заставляют переосмыслить само понятие «энергетической сверхдержавы», несколько навязшее в зубах в предыдущие годы.
Изначально данным термином обозначались государства, обладающие большими разведанными запасами природных энергоносителей (от угля до урана) и являющиеся крупнейшими экспортерами тех или иных его видов. Предполагалось, что речь идет о странах, сохраняющих полноценный национальный суверенитет и использующих энергетический «рычаг» как инструмент своей внешней политики, в первую очередь для влияния на ценообразование на мировом рынке.
Примерами энергетических сверхдержав последние полтора десятилетия привычно назывались Россия (прежде всего, по газу) и Саудовская Аравия (по нефти). В качестве претендентов на этот статус перечислялось чуть ли не полтора десятка государств — от Австралии и Казахстана до Ирана и Канады.
Причем нередко термин применялся с открыто ироничной интонацией, которая подчеркивала явную второстепенность подобного рода власти и влияния, ее зависимый и обслуживающий характер. Оборотной стороной этого подхода выступали такие ярлыки, как «страна-бензоколонка», «сидеть на нефтяной игле», «сырьевой придаток» и «ресурсное проклятие».
Однако за последние годы произошли изменения, которые, несмотря на внешнюю неброскость, претендуют на роль тектонических сдвигов, причем не только на рынке энергоресурсов, но и на мировой политической арене в целом.
Во-первых, Россия с Саудовской Аравией нашли общий язык и в рамках формата ОПЕК+ успешно бросили вызов США, которые несколько десятилетий были центром принятия решений и политической воли в вопросах определения цен на нефть. И вот уже президент Соединенных Штатов вынужден писать просительные твиты к ОПЕК не стимулировать рост котировок, а у американцев не хватает сил самостоятельно добиться желательного для них уровня цен.
Во-вторых, Москва вышла на финишную прямую в реализации всех ключевых газово-инфраструктурных проектов последних лет:
— Строительство газопровода «Сила Сибири» почти завершено. На данный момент готово более 99 процентов топливной магистрали. Поставки газа в Китай «Газпром» планирует начать с 1 декабря — на несколько недель раньше запланированного срока.
— Девятнадцатого марта был сварен завершающий стык, соединяющий морскую и прибрежную секции «Турецкого потока». Начало эксплуатации нового газопровода также запланировано на конец этого года.
— На текущий момент проложено более 800 из 1200 километров газопровода «Северный поток — 2». Представители компании Nord Stream 2 AG отчитываются об ударных темпах стройки и планируют завершить укладку опять-таки к концу 2019 года. Параллельно в Европе сторонники этого проекта (в лице главным образом германских властей и крупного европейского бизнеса) успешно отбивают попытки поставить газопровод под контроль Брюсселя и продумывают механизмы защиты второй нитки «Северного потока» от любых подобных поползновений в будущем.
Стоит напомнить, что все эти проекты были реализованы в ситуации, когда Россия подвергалась крайне жесткому политическому и экономическому давлению, результатом которого должна была стать ее полная и безоговорочная капитуляция перед Западом.
Отдельно необходимо упомянуть впечатляющие успехи страны по встраиванию в мировой рынок сжиженного природного газа, который по задумке должен был похоронить европейскую зависимость от российской «трубы» (доля последнего на европейском рынке в прошлом году выросла до рекордных 36,7 процента).
В-третьих, Россия — мировой лидер в столь сложной и высокотехнологичной отрасли как атомная энергетика. Причем фоном для лидерства служат серьезные проблемы — и технологические, и финансовые — у традиционных западных конкурентов. Несмотря на громкую риторику, переломить ситуацию им пока не удается.
В-четвертых, вопреки многочисленным прогнозам о светлом будущем возобновляемой энергетики, реальность выглядит не столь оптимистичной. Неслучайно тот же Кристоф Фрай в интервью прямо сказал, что переход от традиционных энергоносителей к альтернативным — это вопрос десятилетий, а текущая ситуация куда более прозаична.
Так что вполне логично, что топ-менеджер МИРЭС позитивно оценил «Северный поток — 2», поскольку он обеспечит Европу «самым дешевым из возможных газом».
Таким образом, за последние годы пресловутые энергетические сверхдержавы (Россия тут, безусловно, выступает в качестве наиболее мощного и яркого примера, но она далеко не единственная в этом ряду) смогли успешно преодолеть подчиненную и обслуживающую функции своего статуса, который предполагал, что главные вопросы решают все-таки «настоящие» великие державы. Они стали успешно навязывать свое видение и свою волю даже ключевым геополитическим центрам силы, конвертировав собственные ресурсы в резкий рост политического влияния, в технологический прорыв и достижение поставленных геополитических целей.
Десять, да даже пять лет назад нередко можно было услышать мнение, что все эти громкие термины и льстящие слуху названия (энергетическая и сельскохозяйственная сверхдержавы, мировая фабрика — список можно составить очень длинный) — не более чем «бусы» современного неоколониализма, с помощью которых Запад как истинный хозяин мира удерживает в подчинении всех остальных и выменивает на них по-настоящему ценные ресурсы и возможности.
Ирина Алкснис