Сегодня объемный, почти в 300 страниц "Рижский альманах" исполняет функцию толстого литературного журнала прошлых десятилетий. Здесь, как всегда, публикуются проза, поэзия, публицистика, обзоры, переводы, критика. Много серьезных авторов, талантливых произведений, историко–литературные экскурсы, вдумчивая аналитика.
Эмоции не в моде
Как сказала главный редактор альманаха, литератор и переводчик Ирина Цыгальская, "цель издания — воспитание чувств":
— Мне кажется, что многие наши материалы хотят возвратить чувства и эмоции, которые ныне не в моде. Как говорят с легким пренебрежением сейчас, "это все эмоции". А мы от них не бежим и вместе с нашими авторами хотим заняться этим воспитанием чувств.
Ведь мы как будто и рождаемся людьми с эмоциями, но постепенно их утрачиваем. Жизнь наша такова, что они у нас не только не развиваются, но куда–то уходят. Такие мысли приходили мне в голову во время самоизоляции…
В этом сборнике немало хороших стихов, и на сайте Евгения Орлова, который провел очередной международный литературный конкурс — "Восьмой Открытый чемпионат Балтии по русской поэзии — 2019", было трудно даже отобрать лучшее. Есть стихи, удостоенные Приза симпатий "Рижского альманаха". Скажу вам, что во всех концах России пишут потрясающие стихи, но и латвийские поэты, пишущие по–русски, от своих российских собратьев по перу не отстают.
Щедрая Болдинская осень
Руководитель проекта "Рижского альманаха", историк культуры Борис Равдин вспомнил о юбилее пушкинской Болдинской осени:
— 31 августа 2020–го мы отмечаем 190 лет Болдинской осени, которая началась у Пушкина в этот день в 1830–м. По своим хозяйственным надобностям, перед женитьбой, поэт отправляется под Нижний Новгород, в имение Болдино, родовое поместье. Здесь он неожиданно застрянет на три месяца и покинет его только в начале декабря.
В тот год в европейской части России свирепствовала холера, и было объявлено знакомое нам сегодня слово "карантин". Две попытки Пушкина вырваться, как он говорил, "из карантинного заключения", были неудачны. Третья удалась.
В Болдино в 1830–м у него рядом не было ни друга, ни подруги, ни няни, к соседям он не ездок, да и холера. Книг наперечет взял всего три, потому что собирался быстро вернуться.
Что же делать — или валяться в постели, размышляя о предстоящей женитьбе, смысле жизни, деньгах, или писать? Или делать и то и другое — он ведь часто любил писать, лежа в постели.
Так и пошло. За одну Болдинскую осень было написано около 45 работ разной сложности: пять "Повестей Белкина" — "Гробовщик", "Станционный смотритель", "Барышня–крестьянка", "Выстрел", "Метель", "Маленькие трагедии" — "Скупой рыцарь", "Дон–Жуан", "Пир во время чумы", две главы "Евгения Онегина", поэма "Домик в Коломне", "Сказка о попе и работнике его Балде", около 30 стихотворений — "Бесы", "Элегия", "На перевод Илиады", "Заклинание", "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы" и две критические статьи.
Рижские 100 лет
В этом альманахе представлены разные биографии и хронологии, характеризующие литературную жизнь Риги с 1930–х по 2020–й. В целом, с отголосками — на протяжении 100 лет. Мне кажется, что внешними признаками разные времена различаются, а внутренних различий не так много.
После статьи, посвященной 100–летию латвийской русской газеты "СЕГОДНЯ", в главе "История и культура" мы вспоминаем рижских поэтов 1960–х — Дозорцева, Христовского, Бейна и других.
Когда в начале 60–х в Москве у памятника Пушкину собирались на читку стихов, это тут же отзывалось здесь, в Риге. И санкции такого же рода, как в отношении Бродского, были примерно и здесь, но помягче, конечно. Отношение к поэтам, которые "выламывались из времени", всегда было почти одним и тем же.
И Радищева ссылали, и Пушкина, и Лермонтова, а Тредиаковского били… Какая–то сложная судьба была у этих поэтов!
Сегодня, кажется, никто поэтов не ссылает, не разоблачает — они предоставлены сами себе. Вот интересно подумать на тему, какую судьбу выбрал бы сам поэт — битым быть, клейменым, ссыльным или никому не нужным, как сегодня, когда никто, кроме 4–5 ближайших друзей и родных, не знает о ваших творческих муках и страданиях. Хотим ли мы, чтобы поэт по–прежнему был впереди времени или его сегодняшняя судьба — находиться среди близких, любимых, дорогих и смотреть в самого себя?
Я не пишу стихов и не знаю, что выбрать, но если сравнить 60–е и 90–е с нынешним временем — такое впечатление, что настало затишье. Всегда можно сказать, что литература умерла… Но через некоторое время она воспрянет, и мощно. И признаки этого мы видим!
Мать Мария и Елена Булгакова
Отмечаем 125 лет со дня рождения Ирины Одоевцевой, рижской поэтессы, оказавшейся в Санкт–Петербурге, входившей в объединение Николая Гумилева "Звучащая радуга", уехавшей во Францию. Но она вернулась в возрасте за 80 лет в Ленинград, вспоминала свои ранние рижские забавы…
Из Риги родом Елена Сергеевна Булгакова — на ул. Виландес, где она родилась, собираются установить памятную доску. Рижанка и легендарная мать Мария — Елизавета Кузьмина–Караваева. У нас есть запас, зачин, на основе которого можно строить рижскую поэзию дальше. У нас есть поэты 60–70–х — Золотов, Ивлев, Гондельман, уже уходящие в историю литературы. В альманахе они так или иначе представлены.
Здесь есть стихи Анатоля Имерманиса, человека, который писал на латышском, а потом вдруг взял и стал писать по–русски. Вадим Перельмутер написал о нем статью "Свобода одиночества".
От себя добавлю, что пятую часть сборника (60 страниц) занимает перевод романа Инги Абеле "Ивовый священник", посвященного неоднозначной и противоречивой, но, безусловно, значимой в истории этой земли фигуры католического священника Франциса Трасуна (1864–1926). Судя по переводу Анны Ранцане, написано талантливо, ярко.
Выдержки из многочисленных дневников и стихи учительницы Нины Орловой, коренной рижанки, которая состояла в переписке с Иваном Буниным и другими значимыми людьми эпохи, подготовили к печати Борис Равдин и историк Сергей Цой. Она печаталась в Риге еще в 20–30–е, была прихожанкой Свято–Троице–Задвинской церкви, ушла в конце 70–х.
Интересен обзор поэта и публициста Юрия Касянича, посвященный российскому журналу "Иностранная литература" № 3 за 2019–й. Там в честь 100–летия Латвии представлены 34 прозаика и поэта, творивших на нашей земле с 1926–го по 2017–й.
Наталья ЛЕБЕДЕВА.