Потомственный старовер
Сегодня Дмитрий педагог отделения реставрации ЛАХ, на котором вводятся новые предметы – «реставрация темперной живописи» и «консервация и реставрация икон».
В его послужном списке – реставрация аглонской чудотворной иконы Пресвятой Богородицы, реставрационные работы в Домском соборе, множество возвращенных людям икон в православных, старообрядческих и католических храмах, причем не только в Латвии.
Дмитрий – потомственный старовер. Старообрядческая семья со стороны его отца жила в Риге с конца XVIII века. Мама с Украины, ее отец православный, а мать – тоже со староверскими корнями.
Прадеды со стороны отца Дмитрия – из-под Мадоны. Там было небольшое поселение – несколько семей староверов жили веками на острове Сиксала, на большом болоте в заповеднике «Тейчи», вплоть до начала 2000-х. Последние из дальних родственников лет 10 назад покинули это место.
Будущий реставратор
– Когда я был ребенком, мы туда ездили – там у 5-6 семей были свои хозяйства, свое кладбище. Дорога на «большую землю» была проложена только во время Первой мировой войны.
Сам я родился в Риге, меня крестили в Гребенщиковской общине, как и мою сестру, нашего отца, прадедов и прапрадедов и моего сына. Прадед даже пожертвововал несколько своих домашних икон общине. В моем детстве ходили в храмы на праздники – Рождество, Пасха.
Художников в нашей семье не было – бабушка была завкафедрой патологоанатомии Рижского мединститута, в семье были военные, инженеры, медики. В детстве я очень много рисовал, ходил в кружки при Дворце пионеров, занимался рисованием, лепкой. А потом ко всему этому остыл.
Но как-то в 1992 году, придя на Пасху в Гребенщиковский храм, увидел, что проходит выставка икон, написанных воспитанниками детской иконописной студии. Оказалось, вел эту студию иконописец из Белоруссии Иван Рыбаков, который несколько лет жил и работал в Гребенщиковской общине.
По настоянию отца я туда и пошел. И так увлекся иконописью! Все было очень интересно – краски непокупные, основа непокупная, старинные рецепты, книги надо было специальные читать. Яичный желток смешивается со связующими и пигментами, получается яичная темпера, варишь грунт, смешиваешь клей с мелом. Парню в 14-15 лет это казалось необыкновенным!
И я решил, окончив школу, поступать на отделение реставрации нашей Академии художеств. Незадолго до этого мы поехали в Псково-Печерский монастырь, где я много общался с местными иконописцами и реставраторами из Пскова, Санкт-Петербурга, Москвы, еще был жив знаменитый иконописец отец Зенон. Тогда я впервые узнал, что такое реставрация. До этого мне казалось, что это просто переписывание икон. С этого момента началось мое движение в эту сторону – я стал готовиться к поступлению в академию.
С конца 80-х каждое лето мы с родителями путешествовали по России, Украине, Грузии, Молдавии. Зимой составляли маршрут, а летом садились в машину – и вперед. Бывали в музеях, храмах, посещали старинные кладбища, любовались старинными зданиями. Уже в 2011-м я путешествовал с друзьями-староверами из Литвы по Карелии, побывал на Соловках...
Эпитафии Домского
Вместе с коллегами Дмитрий восстанавливал Домский собор – имена всей команды реставраторов, позолотчиков, отделочников теперь в специальном письме хранятся внутри новой фигуры петушка на башне храма.
– Это был большой проект – реставрация башни, центрального входа и двух боковых капелл. Я участвовал в реставрации каменных эпитафий (надгробий). Они были раскрашены, полихромные. Меня пригласили вновь, потому что еще в 2010 году я помогал опытному реставратору Янису Бокманису, который уже ушел в мир иной, педагогу отделения реставрации Академии художеств, моему учителю, раскрашивать здесь заново надгробья.
Когда-то они были цветными, но их перекрашивали множество раз. И какие-то детали были утрачены, общий вид нужно было восстановить, очистить до первого слоя краски, укрепить. Мне пришлось соприкоснуться и с реставрацией камня.
В 2016 году наша большая команда получила первое место за «Лучшую строительную работу» в номинации «Реставрация».
Прекрасные Образы
– В прошлом году осенью по просьбе епископа католической церкви Яниса Буллиса из Резекне мне предложили провести реставрацию аглонской иконы Пресвятой Богородицы.
Она написана на дереве, это список (копия) той иконы, которую написали в Тракае монахи (там когда-то был монастырь, а сейчас только храм). Копия написана в XVIII веке, на доске, на левкасе, по православным канонам. Левкас – очень плотный грунт, специально для икон, когда он высыхает, выглядит как слоновая кость.
По преданию, князю Витаутасу в XIII-XIV веке оригинал нынешней аглонской иконы подарил некий православный князь. Аглонскую базилику строили монахи Тракайского храма, они и копию сделали.
Два месяца я жил в Аглоне, работал в корпусе бывшего монастыря рядом с базиликой. Мне посчастливилось увидеть образ Аглонской Богородицы без золоченого оклада. Она прекрасна! Там резной грунт, покрытый сусальным золотом, пальчики у Христа-младенца тонкие, чудесно прописанные, и Пречистая Дева держит в руках цветочек так изящно...
Исследовал икону – больших разрушений там не было, кое-где вздутие краски, рассмотрел ее под микроскопом, сделал анализ, чтобы точно датировать написание. Теперь икона еще лет 50 простоит.
Когда реставрировал икону, епископ спрашивает: «Вы, Дмитрий, и оклад почистите?» «Нет, – отвечаю, – даже прикасаться не буду, есть реставраторы по металлу. Они это сделают профессионально».
В Гребенщиковской общине реставрировал новгородскую икону XVI века «Варлаам Хутынский с житием», центральный вход в здания общины. На ступенях, ведущих наверх, нашли закрашенных Ангела и Пресвятую Богородицу работы иконописца Павлова, я их отреставрировал и дописал Господа Вседержителя, святого Иоанна Крестителя и еще одного Ангела. Сделал такой парадный вход.
Потолок реставрировал в самом Успенском храме и подбирал цвета стен. Реставрировал здесь крестильню, а через два года в ней крестили моего новорожденного сына Илью. Сейчас он занимается в Юрмальской художественной школе.
Католики мне привозили на реставрацию икону Богородицы Ченстоховской, XIX века. И оказалось, что под ней, на этой основе, другой сюжет – Богородица со святыми, примерно середины XVIII века, а с задней стороны, которая была закрашена – святой Георгий Победоносец. На одной основе оказалось три живописи. Она была на выставке Общества реставраторов в 2016 году.
«Поделиться всем, что знаю»
Сейчас, обучая студентов, Дмитрий нечасто встречает среди них людей верующих. А как до них донести, что такое икона?..
– В академии реставрации икон меня не учили. Я больше в книгах читал, с кем-то консультировался. И только в 2001-м, когда поступил в магистратуру, взял в качестве дипломной работы реставрацию икон. Но когда понял, что в Латвии в этой области нет специалистов, решил попроситься на стажировку в Москву, в Научно-исследовательский институт реставрации.
Мне очень повезло, что я встретил профессора Виктора Вячеславовича Баранова, он был завотделом темперной живописи института, у него предки тоже из староверов, и дед его был иконописцем и реставратором икон. Так я стал ездить туда дважды в год на месяц. Учился укреплению красочного слоя, расчистке, познакомился со специалистами Научно-реставрационного центра Игоря Грабаря. И понял, что в Латвии нужно тоже вводить курс по профессиональной реставрации икон.
Два года назад меня приняли в ЛАХ на должность преподавателя технологии темперной живописи, масляной и фрески. Мы с самого начала всё делаем – натягиваем холст, изготавливаем грунт, грунтуем, перетираем краски – с пигментом, маслом, воском, домарной смолой, об акриловых красках рассказываю. Чтобы студенты знали, из чего состоит картина. Делали в этом году грунт для рисования углем – на бумаге и холсте. Чтобы их картины не рассыпались, не дойдя до выставки. А то немало таких случаев, когда и картина, и роспись просто разваливаются.
Если уж я преподаю, то хочу поделиться со студентами самыми разнообразными знаниями и заставить их думать. А то иной раз на зачет приносят картину без грунта!
Что касается иконописи – я с иконографической точки зрения все рассказываю, что изображено на иконе, почему. Очень важно уметь делать копии. Но как можно реставрировать икону, а идти копировать картину? Человек должен полностью погрузиться и понять, что он делает. Когда ездил в Москву на стажировку, мне говорили: «Дмитрий, садитесь и сделайте хотя бы фрагмент той иконы, которую реставрируете». Поэтому я что-то реставрировал, а что-то копировал.
Пленэры для мастеров
– Как я наблюдал, людям, которые не посещают храм, очень трудно понять, что такое икона. У меня есть коллега Зане Келлере, с которой уже шесть лет работаем, и в Литву ездили работать в храме, здесь много где трудились – у православных, староверов, католиков. Она лютеранка. Когда-то в детстве ходила в церковь, а сейчас только с семьей на Рождество ходит.
Так она первые годы не могла понять, как это и что. Работая со мной в православных и старообрядческих храмах, первое время не понимала, почему не может зайти туда в брюках. Я ей пояснил, рассказал. Так у нее теперь в машине и платок лежит, и юбка... Человек понял.
Мне и до студентов хочется донести все, чтобы они поняли. Буду смотреть, как человек работает, поправлять – пока до него не дойдет. Не считаясь со временем.
Приезжаю в академию к 10 утра и до самого вечера сижу с воспитанниками. Приезжаю домой, будто после марафона. У нас же еще многие студенты работают, и ради них я даже по субботам приезжаю в академию. Особенно отслеживаю, как они делают фреску, которая пишется по сырой штукатурке.
Пусть они попробуют ту же темперную живопись, чтобы самим смешать яичный желток с пигментами, с медом, приготовить доску под икону, загрунтовать ее левкасом и попробовать написать темперой. Может, они больше никогда в жизни этого не попробуют сделать! А так хотя бы воспоминания у них будут.
Это так же, как я уже семь лет провожу в Цесисе, в рамках фестиваля «Арт-Цесис», тематические пленэры по технологии живописи для художников. Один такой был посвящен иконописи.
Там далеко не только студенты участвуют, но и преподаватели – Ритумс Иванов, Лайма Дикша, Рейнис Лиепа, правнук Розенталя, Ансис, директор школы им. Розенталя. Мы и темперные краски сами делали, и масляные, и фреску писали, и энкаустику (восковые краски), и акварель, и гуашь. Сами перетирали все для красок, делали связующие, а потом ими писали. Даже книжка вышла пять лет назад, посвященная этим пленэрам. Технология очень многих интересует, потому что ее-то многие не знают.
Очень много получаю литературы по реставрации икон из России. Профессор Баранов со своей командой недавно исследовали иконостасы кремлевских храмов – Успенского, Архангельского, Влахернского, храма Василия Блаженного, рублевскую «Троицу» – какие грунты, какие пигменты использовали старые мастера. И мне нужно об этих исследованиях хотя бы вкратце студентам рассказать. Чтобы они понимали и начинали сами думать, анализировать – какие материалы можно использовать при реставрации икон, какие нельзя, в какой храм возвращается икона – в отапливаемый или нет.
Когда чистота излишня
– Реставраторы икон мне жаловались – иные батюшки вешают образа так, что они могут закоптиться от свечей, от батареи отопления может вздыбиться краска...
Надо все учитывать – и влажность, и температуру, и обогрев, и как солнце падает в то место. Иные священнослужители прислушиваются к нам, спрашивают – как, что и зачем, чтобы не навредить образу. Лучше сохранить, чем потом восстанавливать.
Когда в Каунасе работал, собирал женщин-служительниц храма и рассказывал, что можно делать, а что нет. Так же и в Ливанском старообрядческом храме. Мне надо было здесь укрепить и подклеить фрагменты иконы. Смотрю – приходит женщина, вымыла клирос, ступеньки, а потом намочила тряпочку и протерла эту икону. Я тут же позвал наставника и говорю: «Вот смотрите, на иконе шелушилась краска. Ее протерли тряпочкой – и краска осыпалась, появились белые пятна! Я могу дописать недостающее – но это уже будет моя работа. При реставрации подклеили бы и все. А теперь туда попала влага, нужно сушить и тонировать заново – работа усложняется и обойдется общине куда дороже». Икона – такое же живое существо, она живет по своим законам...
Наталья ЛЕБЕДЕВА.
