Кровососущий аристократ ворвался на кожистых крыльях в мировой масскульт накануне наступления века масс — двадцатого. Ирландец Стокер в 1897–м опубликовал роман про импозантного графа из экзотической Трансильвании — и навсегда поженил дворянский шарм с вампиризмом. Простонародье, ставшее в результате глобальной ликвидации безграмотности главным потребителем культуры, полюбило Дракулу–Носферату и его бесчисленных литературных и киношных потомков за то, чего у простонародья отродясь не было: за высокий титул, великосветские манеры, салонную бледность, богемный ночной график и разборчивость в еде.
Чтоб вампир был сиволапым мужланом — да ни в жисть! Плебс в ужастиках про нечисть — это какие–нибудь оборотни нечесаные или того хуже: зомби, утратившие твердость походки и членораздельность речи, вроде алкашей с Москачки. Зато у масс–культовых упырей, ведущих родословную от его сиятельства Цепеша Задунайского, повадки томные, одежды модные, интонации надменные, а выглядят они как Брэд Питт, Роберт Паттинсон и Кейт Бекинсейл.
И только Россия по своему обыкновению пошла особым путем: изничтожив дворянство, заодно запретила на семьдесят лет байки про вампиров — вместе со всем буржуазно–упадническим жанром "ужас–ужас–ужас" ("Вий" с пушкинским "Вурдалаком" рассматривались как этнографические забавы классиков). Победивший народ в СССР был лишен возможности поиграть в побежденную аристократию на сомнительном поле хоррора, а падение идеологических барьеров принесло в кино лютую бедность: один из первых российских опытов в вампирском жанре, "Упырь" 1997 года с Алексеем Серебряковым, длился чуть больше часа, стоил 10 000 долларов и делался для распространения на VHSках.
Когда же сериальный бум наконец позволил тамошним киношникам взяться за плохо освоенные дотоле темы и форматы, образ аристократического упыря уже был высосан до последней капли крови. В начале двадцатых годов двадцать первого века кутать юношу бледного со взором горящим в Гарольдов плащ Белы Лугоши — это слишком даже для страны догоняющего развития. А снимать вурдалачью историю совершенно всерьез — несерьезно даже для склонной к патетике культуры, в которой любой "Твин–Пикс" отдает не безумцем Линчем, а занудой А. А. Тарковским (см. свежие–модные "Топи").
Поэтому первый по–настоящему убедительный русский Дракула кряхтит, ворчит, сыплет грубыми народными поговорками, носит ушанку, ватник и лицо народного артиста нашего городка Юрия Стоянова.
И клан его — под стать патриарху. Как констатирует в пятой серии одна из героинь, идеальный социальный срез: пенсионер, врач, училка, полицейская и тинейджер–оболтус. Так вот ты какой, коллективный российский вампир двадцать первого века! И прописка у тебя — не элитная московская и не богемная питерская, а провинциальная среднерусская: город–герой Смоленск.
Географические координаты неслучайны — как и фамилия вампирского патриарха деда Славы, Святослава Вернидубовича Кривича (Стоянов), как и его замечание про кровь белорусов, в которой крахмала много. И продюсеры сериала, и сценарная команда — из соседней со Смоленской областью страны. Потомки то бишь тех самых кривичей, в честь которых латыши окрестили Krievij'ей все восточнославянские края к востоку от себя. Как справедливо напомнил Денис Горелов, аборигены полесских болот еще со времен "Дикой охоты короля Стаха" знают толк в нежити.
Если же прислушаться к легкому акценту киевлянки Кузнецовой (полицейский следователь с клыками Аня), поддаться одесскому обаянию уроженца жемчужины у моря болгарина Стоянова и оценить операторскую работу Улугбека Хамраева из Ташкента, станет ясно: этот этюд в багровых тонах — собирательный образ даже не России, а всего русскоязычного пространства.
Наш вампир — не барин, не мажор, не упырь какой–нибудь начальственный. Наш кровопийца — не ворюга: ворюг чиновных он, как всякий нормальный русский человек (ну, или не вполне человек), недолюбливает. Да и кровь пьет в основном из пакетиков — донорскую, больничную, поставляемую членом "семьи" доктором Жаном Ивановичем (Ткаченко). А если даже и пригубит из чьей шеи, то убить никого не убьет. Чтит, стало быть, уголовный кодекс и древний человеко–вампирский договор — за соблюдением какового следят силовики–Хранители с дубинками и электрошокерами под началом главы городской администрации Ирины Витальевны (Догилева). Но когда в березовой роще находят два высосанных досуха тела, подозрение все равно падает на "семью" деда Славы…
Алексей ЕВДОКИМОВ.