Режиссер фильма «Легенда № 17»: «В самые темные времена мы ищем надежду»

Культура / Люди
BB.LV 07:35, 14 ноября, 2021 0

Российский режиссер, сценарист, академик Европейской киноакадемии Николай Лебедев стал гостем онлайн-встречи на радио Baltkom. Тема встречи: «История в кино. Кино в истории».

 

Личная история

– Николай, ваши слова: «Выбрать проект – означает полюбить». Вы выбрали проект о Нюрнбергском процессе, тема очень сложная. Почему вы за нее взялись? Вы изучали документы или базировались на книгах?

– Конечно же, я изучал документы и прочел достаточное количество книг на эту тему, воспоминаний. Сценарий основывается на книге Алексея Звягинцева «На веки вечные». Но помимо этой книги большим подспорьем стали документальные издания, в том числе и самого Звягинцева, и тех людей, которые были на процессе, Бориса Полевого и других. Поскольку это факты, факты и еще раз факты.

Сразу после «Экипажа», когда я искал материал для новой картины, «Нюрнберг» возник среди прочих тем, и я понял, что он, как пепел Клааса, все время стучится в сердце. Вроде как уже занялся другим проектом, а эта тема не дает покоя. И не с точки зрения политической, а с человеческой прежде всего.

Уж больно жесткое было время. И очень похожее, как мне кажется, на наше нынешнее. Но слава Богу, нет войны, и надеюсь, что это как раз мы обойдем. Человечество было в стадии «после катастрофы». Когда людям очень трудно понять, куда двигаться дальше. Все, что можно, сломалось, а самое главное, были уничтожены и разрушены человеческие ценности, мораль, нравственность. Вот это состояние человека – после катастрофы. Как выживать, как двигаться дальше, как не сломаться самому – вот это меня, как оказалось, очень волнует. И об этом история.

– Несколько лет назад вы сказали, что фильм «Звезда» – это реквием по вашей семье. А лежит ли какая-то ваша личная семейная история в основе фильма «Нюрнберг»?

– Да. На самом деле мы всегда рассказываем одни и те же истории, потому что они составляют нашу суть. И «Нюрнберг» – это посвящение моим родителям, главные герои носят их имена. И в основе фильма лежит история, произошедшая с моим отцом, у которого война разрушила все. Он был ребенком тогда, и он всю жизнь искал могилы своих близких и своего брата, в частности, 19-летнего, который погиб под Веной. Ну, в общем, эта история и является такой завязкой действия в фильме.

После Черчилля

– Вы объединяете на съемочной площадке актеров разных стран в этом масштабном международном проекте. Как они находят общий язык и как вы добиваетесь, чтобы они задышали единым духом вашего кино?

– Они находят общий язык замечательно! Это, по-моему, придумки людей, которые нас стремятся разъединить, и таковых много – мол, какие мы разные, как плохо слышим друг друга, не понимаем друг друга. Какая ерунда! Я уже 20 лет работаю с оператором Иреком Хартовичем, он снимает все мои картины. Поляк, который с начала 80-х живет и работает в Голливуде. Он польской школы и ментальности, американской выучки. И мы замечательно находим общий язык всегда!

Я много работал по всему миру – во Франции, Германии, Чехии, Швеции, Великобритании, Штатах. И мне кажется, что люди, когда хотят найти общий язык, всегда его находят. И эта картина меня еще раз утвердила в этом мнении. У нас снимаются актеры из Германии, Чехии, Великобритании, Дании, США и, конечно же, из России. И съемочная группа разношерстная, из разных стран – и российская, и чешская, и часть специалистов из Словакии. И все находят общий язык, нет никаких противоречий. Наоборот, общее дело, во-первых, соединяет, а во-вторых, мы смотрим, в общем, одинаково на жизнь. Все хотят, чтобы все было хорошо и чтобы эта история не повторилась.

– В проекте «Нюрнберг» у вас на съемочной площадке впервые встретились вместе Евгений Миронов и Сергей Безруков, воспитанники Школы-студии МХАТ и одного мастера – Олега Павловича Табакова…

– Это было неожиданно, я не знал, что они никогда раньше вместе не снимались, в театре-то они играли и продолжают играть вместе, и даже одни и те же роли.

– Евгений Миронов у вас в фильме играет главу группы разведчиков, и его персонаж говорит, что «этот процесс мы делаем не только ради жертв, но и ради будущего, ради детей, чтобы потом не пришлось доказывать, что на нас напали, а не мы напали». Ведь такая версия гитлеровцев была – дескать, они просто «упреждали удар».

– Это очень больная тема, потому что пересмотр истории и зачеркивание того, то было, к несчастью, и это доказано самой историей, ведет к повторению в той или иной форме этих ошибок, а в данном случае – этих кошмаров. Я надеюсь, что картина обретет своего зрителя и, самое главное, что мы сможем рассказать о том, что происходило. Разумеется, не обо всем, потому что сам процесс длился целый год и поднималось множество тем и проблем самых разных, но в целом расставить те акценты, которые существовали тогда.

Я это знаю по материалам, по документам и на самом деле это все знают, кто хочет знать. Не те, кто роется в грязном белье, а те, кто смотрит на происходившее в объеме. Мне кажется, мы сумеем расставить эти акценты. Надеюсь, мы будем услышаны. А где и как это будет показано – отдельный разговор и зависит не только от дистрибьюторов, но и от политических каких-то вещей.

– Главная идея картины гуманитарная в первую очередь?

– Когда я занялся этим проектом и стал думать, что же меня прежде всего волнует в истории Нюрнберга, я понял, и меня это поразило сегодня, я еще раз увидел, насколько же после катастрофы человечество хотело объединиться, насколько люди понимали, что именно разъединение ведет к повторению катастрофы, как это и было после Первой мировой войны.




И несмотря на все сложности, которые проходили на фоне Нюрнбергского процесса в политике, на самом процессе, и была ведь надежда, что из-за Фултонской речи Черчилля все не развалится и все доведут до конца и расставят точки над «i». Да и сам Черчилль, который произнес эту знаменитую Фултонскую речь, которая фактически начала холодную войну, был не таким простым и однозначным человеком.

Он прилетал в Советский Союз, и не раз, встречался со Сталиным и в Москве, и в Ялте, и в Тегеране, потом в Потсдаме. Они понимали, насколько важно уметь общаться, даже если взгляды не сходятся. Ибо, как говорит русская пословица, «худой мир лучше доброй ссоры». И мне очень важен этот урок Нюрнбергского процесса – люди разных наций объединялись, понимая, что только объединение защитит от тех кошмаров, которые случились в начале и середине прошлого века. Вот эта мысль лежит в основе картины.

Гений и злодейство – совместны?

– Сергей Безруков играет главного обвинителя на Нюрнбергском процессе от СССР и в интервью признается, что на съемках его душили слезы, дрожал голос… А лично для вас какие моменты, связанные с сюжетом, стали личным потрясением?

– Не могу назвать отдельные факты. Дело в том, что я все-таки человек достаточно продвинутый, не могу сказать, что очень подробно знающий историю Второй мировой войны, но все-таки понимающий, что творилось. Ведь сам Нюрнбергский процесс открыл глаза многим. Я с детства книги о Нюрнбергском процессе читал, видел эти фотографии… Но когда это все собирается вместе, никак не могу понять, как это могло произойти? И смотрю на лица людей, которые стояли у руля гитлеровской Германии, слушаю Геринга, который на самом деле обладал невероятной харизмой, три минуты послушаешь и прямо заслушиваешься, это при том, что я немецкого не знаю.

Я не понимаю, как люди, обладавшие умом, интеллектом, стержнем, могли пойти по этому пути. И вот это меня поражает больше всего. И на самом деле именно это – одна из самых важных тем картины. Это не были просто однозначные чудовища, как раньше на карикатурах рисовали – жирная свинья Геринг. Ну, свинья… И когда ты понимаешь, что это умный человек, интеллектуальный, харизматичный… Как такой человек, которому Бог послал, в общем, и мозги, и эмоции, и чувства… как он мог? Вот это я понять не могу, и это меня по-прежнему потрясает. И я думаю, что очень важно понимать, что гений и злодейство – вещи совместимые. И Кейтель на процессе прилюдно называл Гитлера гением. Я понимаю, что он имел в виду. Поднять страну Гете и Шиллера на такое… Ну, это надо быть большим гением. Страшным гением. Это очень серьезная тема для разговора.

Герои и фестивали

– Своим фильмом «Легенда № 17» вы вернули стране героя во всем блеске. Кто, по вашему мнению, продолжил эту эстафету в кино?

– Это не было целью… Вопрос в другом – у нас одно время была очень страшная для меня тенденция, когда героями становились антигерои и они воспевались, авторы их любили – не осмысляли, а именно любили и превозносили, искренне это делали. Но результаты, на мой взгляд, были губительны для поколений. Я не считаю бандитов, киллеров и убийц героями. И мне казалось, и кажется по сей день, что герои – люди порядочные, с чувством собственного достоинства. Поэтому мне про таких и хочется рассказывать – про Харламова, про Гущина из «Экипажа» и его отца или про тех же героев «Звезды». Слава Богу, такие персонажи сейчас появляются на экране, и важно, что происходит какая-то переоценка на уровне массового, общественного сознания.

Тяжело происходит, потому что 90-е годы сильно нас поломали и расставили совершенно другие приоритеты. Когда произносится эта замечательная фраза, причем походя, – «Ничего личного – просто бизнес», – мне кажется, это большая ошибка. И я очень благодарен, допустим, Копполе за картину «Крестный отец», которую многие понимают неправильно, по-моему, и считают – ой, какие они хорошие. Нет! Коппола показывает, что это все очень страшно и что в конце концов это приводит к полному краху и семьи, и личности, к полному разрушению. Вот это важно – правильно организовывать систему координат.

– Почему фильмы о том, что в России было красивого и хорошего, часто в прессе называют патриотической пропагандой, а фильмы, которые вскрывают язвы и неприглядности, от которых страшно и грустно, номинируются фестивалями? Что сегодня хочет видеть зритель – доброе и вечное или темное и обличающее?

– Фестивали играют в свои игры, мне они, в общем, довольно понятны. Раньше фестивали показывали спектр жанров. На Венецианском кинофестивале, который тогда назывался киновыставкой, как известно, одну из премий получили «Веселые ребята» Александрова и позже на 10 лет картина «Весна», вернее, Любовь Орлова получила приз за лучшую женскую роль, вместе с Ингрид Бергман получала.

Сейчас невозможно представить, чтобы кинокомедия типа «Весны» оказалась на фестивале. На самом деле фестивали – это коммерческие мероприятия, задача которых – раскручивать те фильмы, на которые зритель не пошел бы сам. И это, мне кажется, не очень правильная тенденция, надо все-таки объемнее на это смотреть.

Если картина хорошая, то что же плохого, если она патриотическая. Не вижу ничего хорошего в депрессивных картинах. У меня достаточно в жизни проблем, и у каждого зрителя так. Как говорил один из персонажей Хичкока: «Мир – это свинарник». Но знаете, наслаждаться этим не слишком большое достоинство. Для меня важны картины, которые даже в самых темных временах видят надежду, выход. Потому что в этом и есть путь человечества – что бы ни происходило в жизни каждого человека, в самые темные времена мы ищем надежду и за счет этого выживаем, и что-то хорошее приходит. «Список Шиндлера» – тяжелейшая картина, но она несет свет и надежду. Поэтому для меня это искусство.

Учиться читать и слушать

– Как вы восприняли полет первого киноэкипажа для съемок фильма в космосе? Надо ли летать в космос для того, чтобы снимать достоверное кино о космосе?

– Думаю, что это большое космическое приключение, но оно, скорее, такого оттенка пиара. Ребята, Клим и Юля, молодцы, сделали потрясающее дело, но кино они будут снимать на земле. Ну, это невозможно – снимать кино в космосе с ресурсом из двух человек, нужны все-таки приспособления, много чего нужно, недаром же снимают кино большие группы, много специалистов. Я думаю, что все равно картина будет снята на земле, павильоны построятся. Можно, конечно, снимать в шахте, но очень неудобно. Не в смысле комфорта, а в смысле, что результат хуже. Совершенно не обязательно идти на войну, чтобы снять фильм о войне. Ну разве что это документальное кино.

– Вы говорите, что режиссер должен учиться всю жизнь. Чему учитесь сейчас?

– Учусь заново читать, потому что одно время был так занят и настолько замусорено было сознание, что разучился читать. К сожалению, читал много плохого, неудачных сценариев, и это оттолкнуло меня от литературы, а когда-то читал запоем… И я понимал, как этого мне не хватало. Сейчас насколько бы ни был уставшим, все равно возвращаюсь домой и беру книгу.

Еще учусь тому, чтобы не разучиться учиться. Я преподаю, но при этом сам, когда есть возможность, хожу на лекции коллег. Не могу сказать, что узнаю что-то очень важное или кардинально новое, но всегда вновь услышанное позволяет мне по-новому оценить уже то, что знал. И по-новому затем это использовать в профессии.

Учусь у Александра Митты тому, чтобы не терять интерес к жизни. Учился и продолжаю учиться у Владимира Меньшова, он все время читал новые книги. Подарил мне встречу с книгой Моэма «Подводя итоги». Я знаю Моэма, люблю его, но не читал конкретно это произведение, а тут увидел Меньшова на площадке, и он говорит: «Ну, ты представляешь, ему исполнилось 60 лет, он подвел итоги, а потом прожил еще 30». И я схватил эту книгу и открыл для себя столько интересного и важного! Сейчас пытаюсь уговорить своих студентов и слушателей все-таки читать, в том числе и Моэма, и Толстого, и Чехова, и Золя и многих других.

Наталья ЛЕБЕДЕВА.

Подписывайтесь на Телеграм-канал BB.LV! Заглядывайте на страницу BB.LV на Facebook! И читайте главные новости о Латвии и мире!
Комментарии (0)


Статьи по теме

Культура Квентин Тарантино не торопится снимать свой последний фильм

Квентин Тарантино пояснил, почему его десятый фильм точно станет для него последним, пишет CNN.

Культура Великий Гэри Олдман рассказал о планах закончить карьеру

Лауреат «Оскара» Гэри Олдман наметил план по скорому завершению актёрской карьеры. По словам британского артиста, это может произойти после окончания шпионского сериала «Медленные лошади» на Apple TV+.

Культура В РФ отменили детский спектакль с актером-мужчиной в роли принцессы

20 ноября «Первый театр» в Новосибирске отменил показ детского спектакля «Принцесса и Людоед», все роли в котором, включая роль Принцессы, играют актеры-мужчины. Ранее эта постановка стала предметом проверки Минкультуры региона на наличие ЛГБТ-пропаганды.

Культура В Риге пройдет молебен по жертвам Голодомора на Украине

На следующей неделе в Риге в храме Святого Петра пройдет вселенская панихида «Голодмор 1932-2022», которая будет посвящена жертвам украинского Голодомора, устроенного СССР, а также украинскому народу, который в настоящее время сопротивляются российскому вторжению.

Читайте еще

Культура Янис Стрейч: «Совет один – вкалывайте, сколько возможно!»

Один из самых знаменитых режиссеров среднего поколения Янис Стрейч, отметивший в прошлом году свое 85-летие, может похвастаться и еще одним своим юбилеем – 30-летием выхода на экраны картины «Дитя человеческое», которая была номинирована на «Оскар», первой картины ставшей независимой Латвии.

В мире Родни Кук: «Предлагаю организовать встречу Путина и Байдена на острове»

Родни Мимс Кук–младший, основатель и президент американского Национального фонда памятников и член Комиссии изящных искусств США, любезно согласился ответить на вопросы портала bb.lv.

Война на Украине «Украина будет воевать сама»: о мифах, рождении нации и звёздном часе Зеленского

Собеседник портала bb.lv — кандидат исторических наук Ярослав Шимов (1973), автор ряда книг о регионах Центральной и Восточной Европы. Уроженец Беларуси, окончивший МГУ, с 1999 года живет в Праге. Ведущий программ "Время свободы" и "Атлас мира".

Наша Латвия История жителя Латвии, доказавшего, что добро бывает с кулаками

Восемьдесят лет назад на территории оккупированной нацистами Латвии беспрерывно работала жуткая фабрика смерти, безостановочно перемалывавшая в своих челюстях десятки тысяч людских жизней.