«Ужасные ничтожества!» Алферова жёстко высказалась о детях

Пьеса Ольги Погодиной-Кузьминой о жизни семьи Льва Толстого накануне его ухода ставится сегодня довольно часто – вспоминается постановка и московского "Активного театра" в Боярских палатах, и питерского "Приюта комедианта". Но спектакль "Школы современной пьесы", пожалуй, самый технологичный, самый современный, самый объемный.

Объем подчеркивается даже с помощью организации пространства – многоуровневая сцена занимает всю длину легендарного зала "Эрмитаж". И действие одновременно происходят в разных его концах. Получается прекрасный образ и масштаба имения Ясная поляна, и самого Толстого. Хотя он в спектакле появляется только в виде портрета, звуков шагов, покашливаний, граммофонной записи голоса. Но, тем не менее, все действие, все разговоры, все драмы – вокруг Льва Николаевича.

Это для нас он стал классиком, гением, мудрым старцем. А для родных казался неблагодарным эгоистичным тираном, которого надо кормить, одевать, которому надо рожать детей и за которого надо вести дела – переписывать тома его романов, делать корректору, вести переговоры с издателями, отвечать на письма... Да и дети гения оказались далекими от совершенства – порочными, делающими долги... "Ужасно прозрение видеть, какими ничтожествами вырастают твои дети", – в сердцах кричит Софья Толстая.

После смерти писателя, конечно, бытовые подробности померкнут под натиском определений "великий", "гениальный", "мудрый". Толстой превратится в безгрешный музейный экспонат. Именно поэтому в конце спектакля дети писателя (Валерия Ланская/Татьяна Циренина, Иван Мамонов, Павел Дроздов) огораживают мебель канатными музейными столбиками и выставляют таблички-этикетки рядом. Огораживают, наряду со стулом, столом и шкафом, и жену писателя – словно бы памятник той, которая с 18 до 66 лет отдавал всю себя служению Толстого, не знала ни одного мужчину кроме, а в конце жизни оказалась лишена наследства...

Роль Софьи Андреевны в этом спектакле досталась Ирине Алферовой – режиссер изначально не мыслил здесь никого иного, к тому же актриса сейчас в том же возрасте, что был и у жены писателя в пьесе. Поэтому она особенно остро понимает, что чувствует женщина в это время. Смотришь на Алферову и кажется, что лучшей актрисы для роли жены Толстого и не придумать. Все ее эмоции здесь обнажены до предела – в том числе, и благодаря десятку видеокамер, который проецируют крупные планы актеров на стены вокруг.

Интересно, что видеоряд этот решен в светло-коричневой сепии, словно бы перед нами дореволюционная документальная хроника. Ведь и сама пьеса Ольги Погодиной-Кузьминой создана на основе подлинных документов – воспоминаний современников Льва Толстого, писем и дневников родных и близких писателя. Проекции с камер вписаны в вычурную эклектичную лепнину зала "Эрмитаж". Вместе с художником Лилией Хисматуллиной режиссер превращает эти исторические интерьеры в полноправных участников разворачивающей драмы. Покрытые сусальным золотом стены то светятся, то охватываются пламенем пожара, то покрываются каплями дождя...

Это кипят страсти в семье Толстых. Но, надо отдать должное, режиссер рассказывает о них с большой долей иронии и находчивости. Остановившиеся в момент смерти писателя часы в Астапово здесь соседствуют с разговором про электронные сигареты, а старинные романсы почти с рэпом редактора Черткова (Николай Голубев). Благодаря этому спектакль получился динамичным, насыщенным, захватывающим. Хотя многие романы Льва Николаевича, вероятно, после него зазвучат для зрителей иначе. Отрывки из них звучат в финале спектакля, это многоголосие – и есть Толстой.