Тульев, Бекас, КГБ, ЦРУ: что стояло за «Ошибкой резидента» (ВИДЕО)

Такой оглушительный успех картины «Ошибка резидента», вышедшей на экраны ровно 55 лет назад, едва ли могло предсказать даже ведомство, инициировавшее ее создание. Притом что сценарий был написан вышедшими в отставку профессионалами — кадровым разведчиком Владимиром Петроченковым и генерал-лейтенантом Олегом Грибановым, возглавлявшим 2-е Главное управление КГБ, занимавшееся дезавуированием шпионской деятельности иностранных государств на территории СССР. В титрах они значились под псевдонимами В. Востоков и О. Шмелев — требование главы КГБ Юрия Андропова не светить настоящие фамилии сотрудников, даже отошедших от дел, выполнялось неукоснительно.

Съемочные группы для фильмов, курируемых Комитетом госбезопасности, отбирались с особым тщанием. Потому можно только удивляться, что режиссером на «Ошибку резидента» был назначен малоизвестный и не слишком удачливый комедиограф Вениамин Дорман, а на главные роли утвердили исполнителей с не самой безупречной репутацией.

Да, Георгий Жженов тогда уже снимался много, а роль гаишника из «Берегись автомобиля» принесла ему всесоюзную популярность. Но как вычеркнуть из биографии три ареста и 17 лет лагерей по обвинению в шпионаже? Разумеется, обвинение было ложным, и реабилитации Георгий Степанович ждал всего пару лет, но по тем временам человека с таким прошлым редко допускали до ролей положительных (даже прошедших «перековку») персонажей.

Что же касается Михаила Ножкина, то у него киноопыта не было вообще — к тому моменту артист успел сняться только в новогоднем фильме-концерте «На два часа раньше» в эпизодической роли, даже не указанной в титрах. Так что настоящим дебютом для него стал именно контрразведчик Павел Синицын, скрывающийся под маской уголовника по кличке Бекас.

В год премьеры ленту посмотрели 35,5 млн зрителей. Песня Евгения Аграновича «Я в весеннем лесу пил березовый сок», исполненная Ножкиным, стала поистине народной. Вениамин Дорман и исполнители ключевых ролей, в том числе Ефим Копелян (генерал Сергеев), Николай Прокопович (полковник Марков) и Ирина Мирошниченко (связная Рита), были удостоены почетных знаков КГБ.

История о том, как, получая награду, Жженов сыронизировал насчет надежды получить теплую камеру в случае следующего ареста, так похожая на легенду, абсолютно правдива. Жизнь отучила Георгия Степановича, человека мужественного и гордого, бояться властей предержащих. А вот легенд, одна фантастичнее другой, вокруг «Ошибки резидента» за более чем полувековую историю сложилось немало.

Одна из них гласит, что в киногруппу затесался агент британской разведки. Якобы владелец арендованной иномарки вызвался сам ею управлять в кадре и охотно отправился в длительную экспедицию в Калининградскую область, где проявлял большой интерес ко всему, что видел, расспрашивал местных жителей, да еще не скрываясь вел какие-то записи. А разоблачили-де его только по возвращении в Москву...

Но судите сами. Эпизоды ухода Круга и Бекаса за границу и всю «зарубежную» натуру снимали в Калининграде и поблизости. Работали в Калининградском порту, в окрестностях Советска, на территории военного санатория в Светлогорске и базы океанического лова в Пионерском. Практически все эти населенные пункты были закрытыми зонами, попасть в которые не то что приезжие, а даже жители других городов той же Калининградской области могли только по специальным пропускам. Михаил Ножкин в интервью утверждал: хотя киногруппу допустили в святая святых Балтийского флота — Балтийск, но отснятые там сцены по соображениям секретности в окончательный монтаж все-таки не включили. При таком раскладе верхом наивности было бы думать, что в киногруппу могли попасть «случайные» люди.

Еще одна легенда выросла вокруг утверждения, что «Ошибка резидента» стала учебником для подготовки наших разведчиков и контрразведчиков. Да, картину (равно как и все три ее продолжения) смотрели и пересматривали во всех ведущих разведках мира. Но профессионалы знают: их искусству по кинокадрам не научишься. К тому же при создании фильмов о разведке перед авторами сценария и консультантами изначально ставится трудновыполнимая, но первостепенной важности задача — сделать картину максимально достоверной, не допустив при этом раскрытия ключевых аспектов деятельности наших спецслужб.

Показательный пример — детектор лжи, «засвеченный» в сцене проверки Бекаса в штаб-квартире некой (читай: западногерманской) разведки. Из статьи в статью кочуют восторги по поводу того, что наши не побоялись показать настоящий полиграф, поскольку буйная фантазия отечественных мастеров-бутафоров, по мнению консультантов, сделала бы их посмешищем в глазах «зарубежных коллег». Но в том-то и дело, что настоящим показанный в фильме агрегат не был. Его роль сыграло... обыкновенное пианино, зашитое в фанеру. Относительно правдоподобным был вид и расположение тумблеров и ручек настройки, приконопаченных к корпусу. Подлинными — только датчики, прикрепленные к телу Михаила Ножкина, поскольку делать муляжи, как две капли воды похожие на оригиналы, не имело никакого смысла.

Любовь публики «Ошибка резидента» завоевала мгновенно. У касс стояли длинные очереди — смотрели картину по нескольку раз. Даже советская критика, к шпионским детективам относившаяся с изрядной долей скепсиса, отмечала художественные достоинства ленты. А зрители, как это всегда бывает с фильмами убедительными и яркими, задавались вопросом, происходило ли то, что показано на экране, на самом деле. И Георгий Жженов, и Михаил Ножкин признавались впоследствии, что «знали, кого играли», но по понятным причинам никогда не называли имен.

Когда фамилии сценаристов были наконец рассекречены, логика подсказывала — они могли быть прототипами героев фильма. Образ генерала Сергеева, сыгранного Ефимом Копеляном, в какой-то мере допустимо спроецировать на личность генерала Грибанова, тем более что часть информации о его службе в контрразведке присутствует в открытых источниках, включая сайт ФСБ.

Зато фигуры Михаила Тульева и Павла Синицына окутаны плотной завесой тумана. По возрасту Владимир Петроченков — ровесник Тульева, каким его играет Жженов. Но тот — граф, родившийся в фамильном дворце в Петербурге, а этот — уроженец маленького села в Черниговской губернии.

С другой стороны, когда Синицына в штаб-квартире западной разведки испытывают в «музыкальной шкатулке» (камере психологической обработки), он читает Есенина: «У меня отец крестьянин, ну а я — крестьянский сын». Значит, все-таки намек на селянина Петроченкова? Кто знает... Биография этого человека укладывается в несколько обтекаемых строк: в органах госбезопасности — с 1939 года, в 1944–1945 годах — в контрразведке Тихоокеанского флота, ушел в запас в конце 50-х. Не исключено, что все это — лишь оперативная легенда. В одном, пожалуй, можно не сомневаться — «тайна резидента» до конца не будет раскрыта никогда.