Но вот незадача — подавляющее большинство слушателей в капстранах с 60—х привыкли пользоваться FM—приемниками, на которых работали местные коммерческие станции. Качественное стереофоническое вещание музыкальных программ делало неконкурентоспособными передачи из далекой «Раши».
Однако естественные помехи на пути советского пропагандистского сигнала были цветочками по сравнению с тем, что переживали любители «вражеских голосов» в СССР. Рев «глушилок» заставлял их крутить антенну, прислонять ее к металлическим трубам, выезжать за город в надежде уйти от всеобъемлющего поражения бело—красными решетчатыми мачтами на огороженном пустыре между улицами Кришьяна Барона, Пернавас и Ленина.
Собеседница латвийской газеты «СЕГОДНЯ» Елена работала в этом учреждении в 1984–1985 гг.:
— Я окончила инженерно—экономический факультет РПИ, но моя маленькая дочь очень болела, и требовалось найти сменную, ночную работу, при которой можно было бы с ней находиться максимальное время. Мы же тогда не понимали, как это — не работать. Меня по знакомству принял начальник «глушилки» Нил Иванович Михайлов. График был: день—ночь, потом двое суток дома.
Официально наше место работы называлось — цех № 5 Министерства связи Латвийской ССР. Нас, конечно, вызывали в КГБ, мы давали подписку о неразглашении. Ворота охраняли, видимо, тоже чекисты — сумки у нас всегда строго проверяли. Работали такой дружной семьей, нас было человек 12. Все — электромеханики 6—го разряда, сдавали аттестацию. Люди работали лет по двадцать.
В свою очередь, цех № 3 располагался на улице Кирова, где работала уже моя сестра. Им азбукой Морзе передавалась информация, какую частоту нужно заглушить — и они уже звонили нам по телефону. В нашем здании на улице Кришьяна Барона в зале стояли огромные радиопередатчики, работавшие на высоком напряжении, высотой, наверное, метра два с половиной. Тебе называют номер передатчика и частоту. Подбегаешь, включаешь — это нужно было делать очень быстро — и слушаешь в наушниках, заглушилось, все нормально. Глушились, по—моему, все станции — нам не говорили, что именно.
У нас было две высоких башни, на них залезал специальный работник с «допуском по высоте». А на антенном поле находились... грядки. Вот настроят женщины аппаратуру, и знают, что минут сорок у них есть свободных в распоряжении. И — вылезали через окно и спокойно пололи свою клубнику. Одна женщина даже выращивала кроликов и нутрий.
Зарплата у нас составляла 170 рублей, раз в полгода небольшие премии. Никаких специальных политзанятий, ничего. У меня маленький ребенок был, мне не до того! Конец работы «глушилки» (осенью 1988 г. —Н. К.) я не застала. Но Нил Иванович Михайлов перешел оттуда руководить производственным объединением «Электронс» по ремонту бытовой техники и позвал меня уже по дипломной специальности экономиста.
Николай КАБАНОВ.