Директор 22-й школы Ирина Романова, с которой беседует корреспондент ТАСС в кабинете латышского языка и литературы, считает, что реформа не достигнет заявленной цели — интеграции общества.
«Я категорически против такого насильственного введения обучения на латышском языке, — говорит она. — Это не работает. Человек начинает изучать язык, школьные предметы, только когда ему это важно, когда ему нужно и когда он хочет чего-то достичь в этой сфере».
Стремительная реформа
Школы с русским языком обучения существовали в Латвии всегда, но после распада СССР и обретения балтийской республикой независимости они стали ощущать на себе все возрастающее политическое давление. Страна с крупнейшим русскоговорящим меньшинством (почти 40% населения) так и не начала общаться на единственном государственном латышском языке и во многих аспектах до сих пор остается разделенной на две общины — латышскую и русскую. По мнению националистически настроенных политиков, вину за это следует возложить на русскоязычное образование.
В 1998 году парламент Латвии (Сейм) принял закон об образовании, согласно которому с 1 сентября 2004 года обучение в старших классах средних школ должно было вестись на латышском языке. Но на фоне волны критики со стороны российских властей и международных организаций, а также массовых акций протеста в Риге Сейм в итоге решил, что в существующем виде выполнить закон невозможно. В 2004 году парламент утвердил поправки, согласно которым в старших классах школ нацменьшинств на русском языке стало возможно преподавать только 40% предметов, остальные перешли на латышский. Школьники младше получали знания одновременно на обоих языках, постепенно увеличивая использование латышского.
С тех пор националисты много раз пытались добиться полного перевода обучения в школах нацменьшинств на латышский язык, но до последнего времени им это не удавалось. В начале 2016 года премьер Марис Кучинскис, отвечая на вопрос корреспондента ТАСС, говорил, что, хотя стремление перевести школьное образование на латышский язык зафиксировано в декларации правительства, никаких конкретных планов на этот счет нет. Но в октябре 2017 года министр образования и науки Карлис Шадурскис объявил, что через три года школы нацменьшинств в Латвии перейдут на преподавание почти всех предметов на латышском языке, а на русском учащиеся будут осваивать лишь родной язык, литературу и связанные с культурой и историей предметы. Это сообщение вызвало новую волну протестов в Риге, однако в январе 2018 года реформу утвердило правительство, а вскоре — парламент и президент.
Политологи указывали на политическую подоплеку инициативы. В преддверии парламентских выборов осени 2018 года рейтинги входящих в правящую коалицию политических сил оставались крайне низкими. Особенно плохо дела обстояли у крупнейшей правящей партии «Единство», которая и стала локомотивом реформы — по данным соцопросов, на тот момент ее популярность была так низка, что она вообще не попадала в новый парламент. Обещание перевести русские школы на государственный язык добавило очков правящим партиям, а школы — поставило перед многочисленными проблемами по его реализации.
Только по-латышски
Ученики русских школ новый учебный год начнут без раскачки. В 1-6 классах преподавание с первого дня будет вестись в языковой пропорции 50/50. Ученикам 7-х классов придется 80% предметов изучать на латышском и лишь 20% — на русском. Старшеклассники в этом году продолжают заниматься по старой модели, зато уже со следующего учебного года перейдут полностью на латышский язык.
Директор 22-ой школы Ирина Романова признается, что сделать выбор, какие предметы преподавать в начальной школе на русском языке, а какие — на латышском, им было непросто.
«У детей, которые приходят из русского детского сада в первый класс, уровень владения латышским языком не будет настолько хорошим, — поясняет она. — Мы выбирали, чтобы на начальном этапе в первом-третьем классах на латышском языке преподавались те предметы, которые можно осваивать в игре, можно показать наглядно — это музыка, визуальные искусства, спорт, труд. Там, где ты можешь говорить и свои действия сопровождать демонстрацией».
Однако ограничиться демонстрацией не удастся: например, из четырех часов математики в неделю у первоклассников один урок будет на латышском языке. «Мы стараемся подбирать педагогов таким образом, чтобы человек действительно хорошо и правильно говорил по-латышски, чтобы он мог объяснять детям», — говорит директор.
Учительница начальных классов 22-й школы Наталья Есипова, которой предстоит в этом году начать учить первоклашек по новой системе, уверена, что даже игры не всегда способны улучшить восприятие ребенком информации на другом языке.
«Урок математики в первом классе: я должна час в неделю объяснять tikai latviski (только по-латышски), — рассказывает она корреспонденту ТАСС. — Если он не понял, урок пролетел мимо него. Ребенок этого возраста берет то, что ему интересно, играю я на уроке или нет. Если это не родной язык, им даже трудно включиться в игру, пока они не понимают правил — это природа».
Кадровая жажда
Для школьных учителей, которым предстоит реализовывать реформу, новые требования вообще стали большим испытанием. Директор 22-й школы Ирина Романова рассказывает, что в прошлом году из-за грядущей языковой реформы их коллектив покинули два педагога.
«Как пошли разговоры об этой модели, у меня уволились два отличных „математика“, — говорит она. — Пока мы выходим из ситуации своими силами, но, конечно, чувствуется, что не хватает одного „математика“ в школе».
Министерство образования Латвии подсчитало, что на переподготовку учителей русских школ Латвия и ЕС выделили в общей сложности €3,3 млн. В 22-й школе в прошлом году специальное обучение было организовано для преподавателей точных наук, а в этом августе курсы латышского языка начались для всех педагогов.
«Сейчас усиленно учимся латышскому языку, скорее даже шлифуем тот язык, которым мы владеем», — говорит директор. Курсы, которые продолжатся по ноябрь два раза в неделю по четыре часа, стали существенной дополнительной нагрузкой для учителей.
«Тяжело, — признается Романова, — поскольку есть своя работа, которую ты выполняешь, и плюс та работа, которую должен выполнять на курсах. Но мы с преподавателем на курсах говорили о том, чтобы по максимуму приблизить программу к той ситуации, в которой коллеги находятся на уроке».
Учителя начальной школы, которые посещают эти занятия, считают, что применить в своей работе полученные там навыки им вряд ли удастся. «Мне стало гораздо тяжелее, — рассказывает Наталья Есипова, которая примет 1 сентября первый класс. — Потому что владеть литературным латышским языком, как от нас требуют на этих курсах, — это даже не каждому латышу дано. А нам, учителям начальной школы, латышский такого уровня сложности и не нужен. Дети просто не могут его воспринять».
«Там фразеологизмы, использование устаревших литературных выражений, — продолжает ее коллега, учительница начальных классов Наталья Клепикова. — Может быть, филологи их и используют в своей речи, но не с детьми шести-семи лет».
Побочный ущерб
Перспективы первого года реформы Ирина Романова оценивает настороженно. «Мне кажется, что тяжело будет нашим „математикам“, потому что они у нас в возрасте и их владение языком не находится на столь высоком уровне, чтобы сказать, что все пройдет отлично. В седьмом классе — шесть часов математики только на латышском языке».
Проблемы могут возникнуть и у тех учителей, кто говорит по-латышски бегло. «Когда ты объясняешь детям на родном языке, с первого раза мало кто понимает, — говорит директор школы. — Нужно эмоционально объяснять, много показывать, много примеров приводить, и проблема для педагогов, у которых латышский язык не родной, заключается в том, что они не настолько широко и богато владеют языком, чтобы приводить эту массу примеров. Здесь, наверное, самая большая проблема, с которой мы сталкиваемся».
Для успеха обучения необходимо также, чтобы предметы на латышском языке восприняли и ученики. «Я думаю, что будет трудно в седьмых, восьмых и девятых классах, — продолжает Романова. — Хотя наши семиклассники этого года достаточно хорошо подготовлены по латышскому языку. Но это зависит не только от детей, но и от позиции родителей — насколько они считают важным преподавание на латышском языке, насколько они помогают своему ребенку и мотивируют».
Педагог Наталья Есипова вспоминает, как к ней пришла отличница из 8-го класса. «Она со слезами на глазах говорит, что химия пролетает мимо нее: из 40 минут урока она полчаса тратит на то, чтобы переводить».
Министерство образования и науки Латвии, однако, считает необоснованными опасения, что переход школ на латышский язык создаст неравенство между латышскими и русскими детьми, вынуждая последних тратить силы на перевод. «Главная цель перехода [на обучение на государственном языке] состоит в том, чтобы обеспечить каждому ребенку в Латвии равные возможности получения образования высокого качества, которое способствует освоению знаний, умений и отношения, необходимых в XXI веке», — заявила корреспондету ТАСС руководитель отдела министерства по связям с общественностью Эгите Диуре. — Это расширит возможности молодежи в профессиональном и высшем образовании, где обучение происходит на латышском языке, а также увеличит их конкурентоспособность на рынке труда«.
Общие проблемы
Однако проблемы, о которых говорят в 22-й школе, характерны и для других учебных заведений страны. Глава Латвийской ассоциации в поддержку школ с обучением на русском языке (ЛАШОР), депутат Сейма Игорь Пименов убежден, что с трудностями столкнется огромное количество учебных заведений по всей стране. «Совершенно очевидно, что школы не готовы к буквальному исполнению законов об образовании, — заявил он корреспонденту ТАСС. — Все это будет как-то спускаться на тормозах, но как долго это будет происходить, сказать сейчас трудно».
Министерство образования и науки Латвии, напротив, считает, что русские школы к реформе готовы. «Переходный этап проходит постепенно, чтобы педагоги и ученики могли максимально адаптироваться к нему, поэтому нет основания полагать, что школы не готовы реализовать постепенный переход на учебу на государственном языке», — заявила корреспонденту ТАСС руководитель отдела министерства по связям с общественностью Эгите Диуре.
Игорь Пименов уверен, что в школах недостаточно преподавателей, готовых учить детей на латышском языке, как того требует закон. «Ну, просто таких специалистов нет», — указывает он. Наиболее остро проблема стоит в крупных городах, считает эксперт, — в Риге, Даугавпилсе, Вентспилсе и Лиепае. По его словам, большинство учителей недовольны реформой, однако ни одной жалобы от преподавателей в его ассоциацию не поступало. «Они не жалуются. Они просто понимают, что выбора у них нет», — убежден Пименов.
ЛАШОР не оставляет надежд изменить ситуацию. «Не исчерпаны ресурсы разъяснения всему латвийскому обществу пагубности реформы и ее чрезвычайной рискованности для будущего всей нашей страны, — считает Игорь Пименов. — Для этого нужно время, мобилизация большого количества людей. Это надо делать последовательно, не торопясь, шаг за шагом». ЛАШОР также предлагает принять дополнительно специальный закон об учебных заведениях нацменьшинств, в которых возможность выбирать язык обучения имели бы школьные советы.
Враг хорошего
Претензии педагогов к школьной реформе связаны и с тем, что она ломает вполне нормально работавший механизм — существовавшую до сих пор билингвальную модель образования, которая справлялась с задачей обучения детей латышскому языку вполне эффективно. Илуту Рейтере считают требовательным учителем: в русской школе она преподает латышский язык с таким же вниманием к грамматике, как это обычно делают в латышских школах. В прошлом году средний балл ее выпускного класса на экзамене по латышскому оказался столь высоким, что им вполне могла бы гордиться и латышская школа.
«По моим классам могу сказать: дети способны заниматься, — говорит Илута, — хотя я учу их как в латышских школах. У них нормальный уровень языка. Мы общаемся на латышском, они с удовольствием говорят. У меня проблем нет».
Директор школы Ирина Романова с этим согласна. «Мне кажется, что билингвальная модель все-таки была лучше и эффективнее, поскольку основные знания давались на том языке, на котором ребенок думает, — говорит она, — а применение уже отрабатывалось на латышском языке, и эта модель была более удачная».
Все выпускники 22-ой школы, которые хотели получать высшее образование в Латвии на государственном языке, его получают, отметила директор. По ее мнению, успешное усвоение ребенком латышского языка зависит не только от школы, но и от родителей. Но родители должны понимать, зачем им мотивировать детей на изучение государственного языка.
«Я люблю Латвию, страну, в которой я родилась. Мне нравятся латышские песни, нравится латышская культура. Мы в школе стараемся сделать так, чтобы ребята почувствовали вкус к языку, к истории, культуре Латвии, и я считаю, что, когда ты сопереживаешь той стране, в которой ты живешь, когда ты участвуешь в жизни той страны, в которой живешь, когда включаешься в это культурное пространство — у тебя все получается, — говорит директор 22-й рижской школы. — Но это получается тогда, когда тебя принимает страна, в которой ты живешь. И под страной я понимаю не то большое количество латышей, которые находятся вокруг нас, а тех людей, которые стоят у власти и своими словами вызывают противостояние между людьми».