Когда в 1965 году меня и моего однокашника Колю Горюнова в отделе кадров направили для прохождения годичной практики матросами первого класса на небольшой теплоход «Ринужи» типа «Тисса» мы не могли себе представить, что после рейсов на Шотландию, Германию, Голландию в условиях осенних безжалостных штормов наше судно пойдет на дно во время штиля.
Так случилось, что в условиях густого тумана мы столкнулись с финским пароходом Rundal. Это старое ржавое судно было словно громадный старинный утюг, водоизмещением раза в три больше, чем «Ринужи». Возможно, судовладелец решил покончить с этой старой галошей и получить страховку. Но все вышло наоборот.
Сердце разрывалось, когда мы смотрели на только что покрашенную палубу нашего судна, которому едва исполнилось шесть лет.
Экипаж старательно боролся за живучесть судна: заводили носовые и кормовые подкильные концы, с их помощью крепили пластырь на место предполагаемой пробоины (она находилась ниже ватерлинии), были задраены иллюминаторы кают и других судовых помещений. Но пробоина находилась между вторым и третьим трюмами (а на «Ринужи» их всего-то три) и для воды препятствия не было. Заведенный пластырь не помогал, так как пробоина находилась неподалеку от бортового киля и плотно закрыть ее не удалось.
Когда стало ясно, что «Ринужи» не спасти, по «принудиловке» объявили:
— Экипажу покинуть борт судна!
Все моряки приказ выполнили. Все, кроме буфетчицы. Назовем ее Аленой. Боцман Анатолий Гавриков говорит мне:
— Вовка, пошли искать пропавшую! Может быть, ее дверью защемило, или споткнулась Алена обо что-то, ногу повредила. На поиски!
И вот мы с боцманом опять на опустевшем тонущем теплоходе. Обегаем почти все помещения. Нет Алены — и все тут!
Под конец поисков оказываемся у кают-компании. Оттуда доносятся странные звуки. Похоже, кто-то гремит посудой. Боцман распахивает дверь — и мы видим буфетчицу. Она на коленках ползает по накрененной палубе и собирает в картонную коробку то, что осталось от разбитых чашек, стаканов, тарелок. Собрала уже довольно много осколков.
После столкновения во время неожиданного крена судна поставленная на стол для вечернего чая посуда посыпалась на палубу кают-компании и перебилась. И теперь Алена выискивает ее осколки, шаря по самым дальним уголкам.
— Что за коллекцию ты собираешь?! — кричит Дракон (прозвище боцмана на всех судах).
— Что-что! Осколки собираю. Мне ведь эту разбитую посуду без предъявления вещественных доказательств, без осколков-то, никто не спишет! Я лицо материально ответственное!
В те времена и в самом деле для списания даже разбитой в сильную качку посуды было недостаточно акта на списание и выписки из судового журнала о штормовой погоде. Периодически, раз в несколько месяцев, в советском порту приезжал из пароходства ревизор. Проверив наличие осколков, он разрешал списать разбитую посуду. Лишь через два года после описываемых событий предъявление остатков чашек да тарелок отменили.
На боцмана Гаврикова аргументы Алены не подействовали.
— Да ты понимаешь, что судно тонет?! Быстро пошли отсюда! — прокричал он.
— Никуда я не пойду! — заупрямилась буфетчица. — Только с осколками!
— Не пойдешь, так полетишь! — крикнул боцман-Дракон, бесцеремонно подхватил упирающуюся худенькую Алену и понес прочь из кают-компании.
Владимир НОВИКОВ.
«Ринужи» тонет. Алена уже на спасательной шлюпке.
Подписывайтесь на Телеграм-канал
BB.LV!
Заглядывайте на страницу BB.LV на Facebook! И читайте главные новости о Латвии
и мире!
Комментарии
(3)