“Пока в природе продолжается весна и Путин в стремлениях мифологизации российской жизни дошел до степени политического бессмертия, латвийское общество застыло в ожидании вируса. Так как вирус (не знаю, почему активные феминистки, которым нравится протестовать против всего чего, не пикетируют у Центра государственного языка с
требованием обязательно вместе со словом vīruss упоминать также слово sievuss?) невидим, также возможности от него защититься ясно не разглядишь».
«Больше не начало XVIII cтолетия, когда в Латвии бесчинствовала Большая чума, а ты на своем хуторе можешь рассчитывать на незаражение, занимаясь натуральным хозяйством, - но тогда, как сообщают источники, в Риге умерла примерно половина горожан, из шести секретарей Рижской ратуши выжил только один, умерли почти все таможенные чиновники и алдерманы Большой и Малой гильдии, а в западной части Видземе - число жителей округов общин Риги, Саласпилса, Икшкиле, Адажи уменьшилось на 85-94 процента, и во многих краях общин Курземе — Эдоле, Алсунге, Эмбуте, Дигная, Скрунда и Салдусе больше не было ни одного жителя. Даже в те времена люди не могли выжить без коммуникации, а именно, разъезжая вокруг, сейчас надежды остановить при столь вирулентном проявлении как распространение коронавируса еще несерьезнее, ибо живем в потребительском обществе, в котором, если тебя нет в магазине, то тебя
нет вообще».
Комментатор, однако, призывает включить воспоминания о детстве: «Какими были лучшие дни школьного времени? Дни болезни, когда можно было лежать дома и читать книги. Когда вы впервые прочли «Чуму» Камю и «Декамерон» Бокаччо? Десять героев «Декамерона» эпидемию чумы переживали, рассказывая друг другу истории о любви. Если опасность коронавируса не окажется фейком, то и мы вспомним, что сильней смерти».