Первый в этом месяце выезд в курортный город пришелся на солнечную, но весьма ветреную погоду. Уже на въезде, у кассовых автоматов (где я оказался один), ждало первое напоминание о вездесущем коронавирусе.
На листиках–флажках, аккуратно прикрепленных к каждому автомату, на трех языках предлагалось в целях собственной безопасности к ним не притрагиваться, а оплатить въезд по интернету.
В расположенных сразу за мостом супермаркетах каждый мог протереть руки специальным гелем и вытереть их салфетками. Да еще прихватить с собой листовку–памятку с напоминанием о том, что можно и чего нельзя делать, если вы все же вышли из дому. Правда, самих покупателей было на редкость мало. Но на пляже в Лиелупе вообще гуляли только ураганный ветер и бьющий в лицо песок, струившийся по земле этакими змейками.
Чуть позже приметил пару ворон. Эти умные птички не разгуливали, как обычно, с озабоченным видом у самой воды, а укрылись в кустах за небольшим песчаным барханом. Но вот наконец на горизонте замаячила одна фигурка. Девушка, укрыв лицо капюшоном куртки и засунув под мышки ненужные палки для скандинавской ходьбы, упорно шла против ветра.В самой Юрмале, на ее проспектах было разве что чуть–чуть оживленнее. Удивительно, но следов от бушевавшего уже который день урагана было совсем немного. Только на проспекте Булдуру, в районе станции торчал двухметровый расщепленный остов от могучей сосны. Рядом лежали аккуратно распиленный на три части ствол и собранные с проезжей части ветки.
На Йомас при мне в совершенно пустое кафе зашли первые посетители — отец с ребенком. А у закрытого пока до середины апреля концертного зала “Дзинтари” задумчивый Раймонд Паулс с афиши как бы вопрошал: быть или не быть открытию летнего сезона в Юрмале?
Владимир СТАРКОВ.
Фото автора.