Ровесник Октября
Тексты о войне, написанные солдатами Красной армии, появляются в Латвии нечасто. Последним знаковым примером был перевод "Воспоминаний о войне" Николая Никулина 9 лет назад. Книга Орехова меньше по объему, но ничуть не менее жесткая по содержанию. Автор был в воюющей армии всего три месяца, а потом прошел мученический путь в дислоцированном в Резекне Stalag 347. В 1976 году дневник, написанный на отдельных листках, был передан учителем Аугустсом Янсонсом в краеведческий музей. И вот теперь проделана достойная работа — карандашные записи (в том числе между строк латышского календаря) расшифрованы, переведены, снабжены комментариями… О них чуть поподробнее.
"Очевидно, на взгляды А. Орехова очень повлияли развернутая советским режимом пропаганда, — пишет, не без снисходительности историк Каспарс Стродс, — о царившей в межвоенной Латвии "фашистской диктатуре", также коммунистическая идеология и ярко отрицательное отношение к религиозным конфессиям или осуществлявшаяся политика атеизма".
Но, если судить объективно, откуда взяться иному ходу мыслей у простого сибирского парня 1917 года рождения? Орехов — советский интеллигент в первом поколении. Его звание соответствует старшему лейтенанту. Он комсомолец. Человек, без сомнения, убежденный в правоте дела, за которое сражаются его страна и армия, в которую он призван еще 28 ноября 1939 года Иртышским райвоенкоматом Новосибирской области. Но при этом он живой человек, отнюдь не лишенный и простых радостей, и сомнений, и тягостных раздумий…
Кому война — кому мать родна
"Шталаги" для военнопленных не планировались как лагеря смерти, но зимой 1941/42 года стали таковыми. В Резекне за колючей проволокой умирает до сотни человек ежедневно. Голод, холод, эпидемии плюс скотское отношение охраны, в которой преобладают "национальные кадры", немцы лишь распоряжаются.
Значительная часть военнопленных идет на сотрудничество с врагом, некоторые, как лагерная полиция, объясняют это желанием совершить побег. На самом деле, бегство из–за колючей проволоки совершить не так сложно — в лагере, наряду с германским ordnung’ом, где анкеты с фотографиями и отпечатками пальца — царят бардак и коррупция. Но куда деться из Латгалии, когда фронт далеко на Востоке, а местные отнюдь не доброжелательны?
"Возмущен общим поведением товарищей пленных и хочу отметить это, — пишет в приведенном факсимильном отрывке Орехов. — Какую подлость показывают некоторые. Когда в бараке истощенный человек или в тифу, без сознания, его товарищи в этот момент раздевают, снимают брюки, гимнастерку, шинель, обувь, забирают все, что он имеет, и потом продают, а раздетый больной остается замерзать и погибает. Не хочется верить, что так бесчеловечно могут вести себя люди советского воспитания. Да, в плену я увидел, что никогда не думал представить…"
Но вместе с тем рабочие бригады, выходящие за периметр "шталага", ведут меновую торговлю с латгальскими мужиками. В лагерь приходят православные священники. Туда попадают даже книги, выпущенные на русском языке в Латвии. Томик Арнольда Цвейга повествует о мытарствах унтера Гриши в немецком плену в Первую мировую. И, что самое поразительное, в лагерном лазарете, где удается пристроиться Орехову, благодаря чему сам он излечивается от сыпного тифа, есть радиоприемник. Можно достать даже сигнал из Москвы!
Возвращение с секретом
После тяжелой болезни Саша Орехов идет на поправку, ему приносят поесть что–то, кроме лагерной пайки, оказавшиеся в Stalag 347 девушки–военнопленные. В 1943 году уже никого не удивляет, что в лагере полно самогона. Ведется вербовка в армию Власова, поэтому режим смягчен, немцы уже не так лютуют. 8 мая 1943 года Орехов выходит из лагерных ворот — на работы в селах Давыдовка, Броки, а вечером пьет пиво на деревенской вечеринке в Южове. На этом дневниковые записи обрываются.
Но вот какой документ удалось заполучить составителям книги — это карта на вернувшегося из плена Орехова, заполненная 27 сентября 1945 года! То есть ему удалось пережить плен и вернуться на родину. Совпадает с дневником и день захвата в плен. Однако при фильтрации НКВД Орехов сообщил, что с самого начала находился в Германии, где работал на шахте. Очевидно, туда он действительно был отправлен после деревенского труда в Латгалии — а про последнюю не стал упоминать, дабы не ассоциироваться с РОА, легионерами и прочими врагами народа…
По всей вероятности, Александру Орехову после войны довелось если не вернуться в родной Алтайский край, то оказаться где–то поблизости. Чего, увы, не суждено было около 20 тыс. пленных Stalag 347. Всего в неволе погибло около 1,8 миллиона красноармейцев.
Николай КАБАНОВ.
Пресс–фото.