Большая часть тех, кто посещает оба мероприятия, — журналисты, наблюдающие, снимающие и интервьюирующие. 16 марта более литературно и полно описывают латышские газеты и порталы, а 9 мая — русские. Так сложилось, потому что попытки сделать наоборот будут высмеяны и раскритикованы теми, кто не способен прочитать дальше первой строки.
9 мая я был у памятника Победы. Атмосфера была дружеской, звучала в основном русская речь, людей было меньше, чем в прошлом году и еще меньше, чем было в 2015 году. Не было или очень мало было обвешанных медалями — своими или антикварными (тех, кто воевал по-настоящему и заработали свои награды в бою, сейчас почти не осталось среди нас, но в былые годы приходили и те, кто носил чужие ордена. Очень мало было и людей в советской военной форме, разве что енсколько десантников с их голубыми беретами и огромными животами, на которых не застегивались оставшиеся с молодости кителя.
Не очень понял, почему им не сделали хотя бы замечания по поводу нарущения закона, ведь полицейских у памятника Победы было почти столько же, сколько и празднующих.
Меньше было цветов, в основном это были красные гвоздики. Для некоторых праздник 9 мая — серьезное бизнес-мероприятие, где нарасхват идут цветы, шашлыки, сахарная вата и мороженное. В этом году обороты упали, однако это вряд ли окажет какое-то влияние на госбюджет, ибо для по крайней мере части торговцев у памятника налоги — понятие чуждое.
Меньше было курильщиков.Музыка была хороша, но звучала тише и не была такой раскатистой. Зато салют, кажется, был дольше и ярче, чем в прошлые годы, и выглядел как реванш за визиты KNAB в Рижскую думу.
Новинкой стала проверка сумок полицейскими — опасались терактов. Мою фотосумку никто не проверял, но рядом у нескольких женщин проверили. Бросалось в глаза число муниципальных полицейских. Их бусики рядами стояли от ул. Бариню до Ояра Вациеша.
«Понятно же, что руководство полиции самоуправления Риги назначает, оплачивает и премирует Рижская дума, и полицейские подчиняются тому, кто дает им хлеб», — отмечает автор публикации.
Почему я каждый год с фотокамерой хожу не только на день памяти легионеров у памятника Свободы 16 марта, но и 9 Мая к памятнику Освободителям, не засоряя при этом своими снимками соцсети? Понятно, что большой части латвийского общества (гражданам, налогоплательщикам, избирателям, моим коллегам и пациентам, или, скажем проще, болельщикам латвийской хоккейной сборной) важны эти даты, их легенда, их интерпретация событий.
Задачей государства является по возможности сократить конфронтацию во время одного или второго праздника, позволить каждому купить и возложить цветы к памятнику, который для него важен. Ибо, по правде говоря, люди, которые 9 мая несут красные гвоздики у памятнику Победы, танцуют и едят в парке Победы, на следующий день составляют как минимум треть населения страны и работников самоуправления, являются частью наших вооруженных сил, представляют нашу страну в спорте и культуре. В мире они давно считаются латышами, большинство из них говорят на латышском языке без акцента и являются патриотами Латвии.
Но как прекратить в латвийской политике все измерять только через национальную призму, я не знаю. В этом плане я не доверяю ни министрам правительства, ни должностным лицам Рижской думы.
Мне кажется, что позитивного отношения русских к 18 ноября, красно-белому-красному флагу и латышскому языку лучше всего добиться через поддержку церемонии возложения цветов 9 мая и понимания того, как это для них важно. Разговаривая с пациентами, я охотно перехожу на русский язык, если престарелым людям так легче. И поэтому надеюсь, что, когда сам стану пациентом, доктор будет говорить со мной на хорошем латышском".