О переезде в Канаду
— В 16 лет вы стали хоккеистом команды Высшей лиги, в 19 — чемпионом СНГ в составе "Динамо", в те же 19 чемпионом мира в составе молодежной сборной. Тогда же подписали контракт с "Оттава Сенаторз" в НХЛ и в 20 выиграли взрослый чемпионат. Это точно все про вас?
— Да, это все про меня. Так все и было.
— Фактически пацаном вы попадаете в Канаду, и мама с папой едут вместе с вами. Их поддержка — что она вам давала там?
— У нас как–то был семейный совет, и мы определили, что лучше нам всем вместе поехать и создать ту атмосферу, которая всегда в нашей семье присутствовала. Мы многие вещи обсуждаем, решаем вместе. Очень большой авторитет для меня — брат. Он хоть и младше меня, но получил очень хорошее образование в Северной Америке, поэтому его мнение насчет бизнеса очень важно. Мы вместе работаем над несколькими проектами.
Тогда мы собрались и решили, что раз едем в неизвестность, лучше всем вместе поехать и друг друга поддерживать. Посмотрим, что из этого получится! Я очень рад, что все получилось так, как должно было быть.
— Ваш брат получил образование там?
— Когда мы приехали в Канаду, ему было 12 лет. Ввиду того, что школа была бесплатная в том районе, где мы жили, за него платить ничего не нужно было. Обыкновенная канадская муниципальная школа. Брат тоже играл в хоккей, позже даже играл в университете. После школы он поступил в колледж, где учились многие дети дипломатов. У него много друзей оттуда. Правильные контакты!
Особенности тренировок в Канаде
— Как строился распорядок дня в НХЛ?
— По большому счету, было то же самое, что в России. Единственное, здесь много времени проводили на базе, готовясь с командой. А там ты готовишься индивидуально. Ты пришел на игру — должен показывать результат!
Я всегда понимал, что если ты профессионал, можешь готовиться дома индивидуально. Не нужно спать на базе, можно и в своей привычной постели. Так даже удобнее. В этом плане мне там больше понравилось.
— Что вас поразило в бытовом смысле в Канаде? По сравнению со Свердловском и Москвой?
— Все–таки было начало 90–х, сложное с точки зрения экономики время и в Свердловске, и в Москве. Именно этим Оттава отличалась — своей организованностью и благополучием. И в плане организации жизни, и в плане продуктов. Но к этому быстро привыкаешь. Не важно, что в магазинах, важно, как ты играешь.
Концентрация на том, что ты должен делать на площадке, не оставляет времени посмотреть по сторонам. Тогда в России модно было покупать новые машины, часы, джинсы. А для меня все ушло на второй план, потому что показывать результат нужно было каждый день.
— Не так уж безопасно было и в Северной Америке. В Сети ходят знаменитые кадры, когда фаны "Сенаторз" бьют битами по капоту машины с вашим номером. У вас не было опасений, что в какой–то момент эти темпераментные ребята перешагнут грань? В смысле личной безопасности.
— Знаете, как–то об этом я не думал. Но на льду такое несколько раз происходило, потому что те же проблемы были и у Ягра, и у Буре, и у Линдроса. Это было время определенной борьбы и профсоюза игроков, и лиги. Как же это накачивание деньгами будет делиться между хоккеистами?
За последние 20 лет бизнес вырос практически в 3–3,5 раза с того времени, когда мы начинали. Это все было на моих глазах! Эрик Линдрос пришел в лигу и практически сломал полностью рынок: он стал зарабатывать 4 миллиона в год, когда великий Гретцки получал "всего" 1,6 миллиона. Понятно, что и Гретцки, и Марио Лемье были недовольны этими моментами. И уже через год Гретцки стал получать 6 миллионов, Лемье — 5,5–6 миллионов долларов.
Контракт на 87 500 000 долларов
— В 2001–м с вами заключается фантастический десятилетний контракт на сумму 87,5 миллиона долларов. Вы бы сами тогда себя за эти деньги купили?
— По тому уровню игры, который я показывал в Оттаве, конечно, контракт, который "Айлендерс" мне предложили, соответствовал уровню. В то время уже и Форсберг, и Ягр получали больше денег — по 12 и 11 миллионов долларов в год. Вопрос больше в том, насколько ты можешь раскрыться в новой команде, в новой ситуации. И, в принципе, первый сезон в "Айлендерс" прошел очень здорово. Я попал в Оттаву, когда команде шел только второй год. То есть это была новая команда. Меня поменяли в самую, так скажем, худшую команду, которая была на последнем месте. Но за это была определенная компенсация, потому что я в принципе должен был помочь команде выйти из этого кризиса и стать одной из элитных команд НХЛ. Что, я считаю, и произошло, особенно в первом сезоне. Мы попали в плей–офф!
Для меня "Айлендерс" была действительно моей командой, у меня были очень близкие отношения и с хозяином команды. К сожалению, он умер недавно. Он уже давно скрывал болезнь, публично никто о ней не знал, стало известно уже после смерти. И вот он приехал ко мне домой, как раз когда по контракту решали. Он говорит: "Я вижу, что определенной поддержки тебе здесь нет ни со стороны игроков, ни тренерского штаба. Что будем делать? Давай мы разорвем соглашение, и ты найдешь себе команду, где ты сможешь играть и получать удовольствие". Я говорю: "Если команда не хочет, чтобы я здесь играл, навязывать себя команде как–то нет смысла". Мы приняли это решение, и дальше получилось так, что ярославский "Локомотив" дал очень хорошее предложение. Сказал, что они очень хотят, чтобы я играл на родине за них. И я принял решение вернуться в Россию.
Завершение карьеры и плюс 15 кг веса
— 12 октября 2013 года вы уходите из большого спорта. Вы испытали удовольствие от того, что не нужно тренироваться до седьмого пота?
— Знаете, всю жизнь мечтал: вот закончу с хоккеем — и лягу на диван! В принципе, получилось так, что я играл за команду ЦСКА. Мы вылетели, проиграли питерскому СКА в плей–офф в первом круге. И тогда встал вопрос, продолжать ли карьеру. Мне было уже 39 с половиной лет, должно было 40 исполниться. И я просто подумал, есть ли возможность продолжать дальше карьеру, есть ли в этом смысл с точки зрения хоккея, с учетом имевшихся травм.
Я разговаривал со многими командами, они говорят: "Слушай, у тебя порвана крестообразная связка колена. Мы не знаем, сможешь ли ты играть". В этом плане не было смысла брать какую–то ответственность на себя. Я решил, что нет смысла дальше продолжать.
Лег наконец на диван и начал получать от этого удовольствие. Но, к сожалению, через пару недель у меня появились пять килограмм лишнего веса, потом десять, затем пятнадцать… В итоге уже тяжело стало с дивана слазить! И я принял решение для себя, что буду заниматься физкультурой. Для того чтобы поддерживать себя в форме, чтобы уже действительно наслаждаться жизнью.
— Вот эта "послехоккейная" жизнь — она нравится вам?
— Возникает свобода в принятии решений в плане бизнеса и дел. Речь не только о физических нагрузках: как ты хочешь выглядеть и сколько тебе тренироваться, а о свободе в разных направлениях деятельности.
Инвестиции и большой бизнес в НХЛ
— Ваше состояние оценивают в 45 миллионов долларов. Это близкая к истине оценка?
— Думаю, что да.
— Три года назад, когда было принято решение о расширении НХЛ, возник клуб "Вегас Голден Найтс", и вы стали миноритарным акционером этого клуба. В первом же сезоне команда "Вегас" дошла до финала Кубка Стэнли. Это сложно объяснить каким–то случайным стечением обстоятельств, это больше похоже на точный расчет. Вступительный взнос "Вегаса" составил 500 миллионов евро. В следующем сезоне при расширении команда–новичок платила уже 750 миллионов евро. Как вы оценили бы рентабельность хоккейного бизнеса?
— Никто, конечно, не знал, что Лас–Вегас так здорово сыграет в первом сезоне. В чем вообще интерес был? В том, что с течением времени команды НХЛ растут в цене. Чисто по хоккею разобраться, насколько хорошо Вегас вдруг станет играть в финале Кубка Стэнли, очень сложно было. И это, наверное, определенная удача, фарт. Но основная инвестиция, капитализация была не на этом основана. Потому что не всегда стоимость команды зависит от того, как она играет.
Возьмем, например, команды "Монреаль Канадиенс" или "Торонто Мэйпл Лифс", или "Нью–Йорк Рейнджерс" те же. Понятно, что это самые дорогие команды, которые по сегодняшним оценкам стоят больше миллиарда долларов. Но "Монреаль" последний раз выигрывал Кубок Стэнли в 92–м году, "Торонто" в каком–то там 54–м. "Торонто Мэйпл Лифс" ничего не выигрывают уже несколько лет. В принципе, нонсенс — люди вообще должны перестать ходить на хоккей в исполнении этих команд. Плюнуть на это "Торонто", сказать: "Ничего вы выиграть не можете! Мы будем бойкотировать сезон, не приходить, вы вообще нулевые!" Но нет, полные трибуны, цена билетов выросла в разы, попкорн, пиво, сосиски! Это образ жизни.
Что мне пришлось понять, когда я был хоккеистом: результат — это основное. Ты сегодня должен победить. Ты выходишь на лед — должен забить и выиграть. В плане бизнеса, который вокруг хоккея, это не всегда так. Нужно платить максимальное количество денег лучшим игрокам. Ну так, утрируя.
Что касается "Вегаса" — насколько я знаю, основной хозяин платил порядка 260 миллионов. Остальные 240 миллионов собрались, так сказать, "кучками" — индивидуальными инвестициями.
— Но ваше участие на сегодня пассивное? Вы вложились и активного участия в жизни клуба не принимаете?
— Нет, не принимаю. Хотя, конечно, я болею за клуб, смотрю практически каждый день, как они сыграли. В прошлом году это была, так скажем, спортивная сказка. Даже не в том плане, что мы правильно вложили куда–то. Дело не в этом, просто очень сложно, чтобы такое вообще происходило.
Хотя на моей истории такое было. "Оттава" и "Тампа" вошли в НХЛ практически в один год, еще через год появилась "Флорида Пантерз". И тоже в течение года–двух "Флорида" играла в финале Кубка. "Тампа" выиграла Кубок Стэнли, "Оттава" через пять–шесть лет играла в финале Кубка. Это иногда происходит с новыми командами.
Секрет успеха НХЛ
— Суммарная стоимость тридцати команд НХЛ по оценке Forbes — 15 с половиной миллиарда долларов. Понятно, что это огромный бизнес, и понятно, что такой бизнес рождает спрос на воспроизводство хоккея на всех уровнях. Детского, юношеского, университетских команд. Что помогло НХЛ стать такой гигантской индустрией и пылесосом, который втягивает в себя все лучшее в этом виде спорта?
— Во–первых, мне кажется, они очень большое внимание уделяют показу картинки. Насколько я знаю, на каждой игре работает порядка 20–25 камер. То есть они все время стараются улучшить показ. Потому что хоккей, к сожалению, в плане показа очень сложный вид спорта. Шайба очень маленькая, быстро двигается, уследить за ней сложно. Нужно быть действительно хоккейным фанатом, чтобы наслаждаться хоккейной игрой.
Во–вторых, продажа прав на трансляцию очень важна. Последний контракт был заключен с Rogers, канадской компанией — порядка пяти миллиардов долларов. Это продается по телевидению, об этом все время говорят! Особенно в Канаде, в штатах Нью–Йорк, Бостон, Чикаго, где хоккей изначально один из любимых видов спорта. Большие города, большие деньги — происходит внедрение денег в хоккей следующего уровня. То есть в юниорские команды, университетский хоккей.
И номер три — это просто тупой хоккейный фанатизм тех людей, которые это смотрят. Потому что без них все это невозможно. Да, можно построить хороший бизнес. Но если никто не будет приходить, никто не будет смотреть, то все это никому не нужно.
О низком уровне интереса к хоккею в Европе
— Что необходимо изменить в европейском хоккее, чтобы тренд в сторону НХЛ был более очевидным?
— Часто слышу, что у нас в России хоккей — это фанатизм. Но, к сожалению, на практике я этого не чувствую. В прошлом году, например, была какая–то ситуация: не показывали турнир из–за того, что у "Давай поженимся!" или "Время покажет" больше рейтинги. И Первый канал решил показывать это вместо хоккея.
Мы хотим сравнить себя, допустим, с НХЛ в Канаде? Но там реально фанатизм! Сегодня хоккей? Вся страна смотрят хоккей!
Мне кажется, это зависит от многих факторов. Это не один фактор — люблю хоккей или не люблю хоккей. Это зависит от экономической ситуации, от возможности играть в хоккей, смотреть хоккей, любить хоккей. Мы считаем, что в Северной Америке, особенно в Канаде, это все бесплатно. Вот ты захотел, приехал из какой–то деревушки канадской в Торонто — сразу пришел человек, бесплатно дал коньки, тренера, научил тебя кататься и следит за тобой всю жизнь, пока ты не стал звездой. Это не так! Есть по меньшей мере две составляющие успеха НХЛ. Первая — это реальный фанатизм населения. Вторая — финансовая, экономическая возможность этот фанатизм поддерживать.
Лучшие хоккеисты России и мира
— Назовите самую великую пятерку с вашей точки зрения.
— Мне кажется, все–таки Харламов, Петров, Михайлов. Если брать по тройкам. Потому что понятно, что разные поколения отличаются между собой. Наверное, Фетисов и Касатонов — это лучшая пара защитников. Владислав Третьяк — лучший вратарь в нашем российском, советском хоккее.
Если брать иностранцев, то для меня, конечно, тройка — это Гретцки, Лемье и Мессье. Патрик Руа и Мартин Бродер — это два вратаря, против которых мне пришлось много играть. И, конечно, в плане величия на сегодняшний день они так особняком стоят.
— Такой дилетантский вопрос: если бы эти пятерки условные встретились, на кого бы вы поставили?
— Я назвал Михайлов, Петров, Харламов как тройку. Ларионов, Макаров, Крутов и Фетисов, Касатонов — это пятерка. Как раз эта пятерки в 88–м или 89–м году на Кубке Канады и встречались с Уэйном Гретцки и Марио Лемье, не помню, кто у них играл третьим.
Тогда противостояние вышло примерно одинаковым. Поэтому я бы поставил на ничью и кто–то выиграл бы по буллитам. Но буллиты — это уже современная вещь, другая история!
В хоккей играют настоящие мужчины
— Можете рассказать о самых жестких тренировках в вашей карьере? И какова составляющая пота в чемпионской медали?
— Самой жесткой была подготовка, которую я проходил во взрослом хоккее — начиная с 15–16 лет в командах мастеров. В московском "Динамо" особенно — очень много атлетической подготовки, штанги, баллоны, жилеты с тяжестями. Раньше были пояса тяжелые, я бегал и с поясами, прыгал и со штангой, с блинами. Делал упражнение, когда идешь гуськом и блин перекидываешь над головой. Это все было!
В этом, я думаю, процентов 80 того успеха, который приходит.
Что еще? Должен быть, конечно, талант определенный, потому что без таланта все равно невозможно. И удача. Я считаю, что процент удачи тоже очень большой. Попасть в правильную команду, попасть к правильному тренеру, попасть в ту комфортную ситуацию, где ты можешь раскрыть свой талант, — вот это очень важно!
Как здоровье?
— У балетных такая поговорка существует: если ты проснулся и у тебя ничего не болит — значит, ты умер. Это можно отнести к профессиональному спортсмену?
— Как раз недавно была встреча ветеранов команды "Нью–Йорк Айлендерз". Там были разные поколения, начиная с 80–х и заканчивая молодыми ребятами, которые еще играют. Мы стояли, разговаривали. Я, Пьер Тарджон, тоже очень известный канадский хоккеист, и Стив Томас. Они оба по 20 лет проиграли в хоккей, звезды высокого уровня, очень известные хоккеисты. И я задал им такой вопрос: сколько сезонов из двадцати вы сыграли в удовольствие, получили реально кайф? Они сказали, что три–четыре. Все остальное — через не могу, через травмы, через кровь.
То есть меньше двадцати процентов такой игры, когда у тебя все получается, все здорово, и ты себя хорошо чувствуешь.
— То есть профессиональный спорт — это не про здоровье?
— Конечно нет!
Кто лучший в хоккее
— Кто "бразилец" хоккея? Канадцы, русские, чехи?
— Мне кажется, такой Бразилии сейчас нет. Потому что, в принципе, канадцы, американцы, шведы, финны, русские, чехи, словаки — у всех есть определенная система подготовки. Если взять, допустим, Ягра — это тоже потрясающий игрок. Он чех. Получается, что он второй после Гретцки.
Сказать, что, допустим, чехи превалируют над канадцами, очень сложно. Взять Малкина и Овечкина — это наши ребята. Но сказать, что мы доминируем глобально над Кросби или над Макдэвидом, тоже нельзя. Это все равно близкое противостояние.
Есть шведы: в свое время были Матс Сундин или Петер Форсберг, сейчас это тот же Бекстрем. Но нельзя сказать, что они лучше Овечкина.
Если ты действительно великий хоккеист, у тебя есть место под солнцем. То есть в НХЛ.
— А кто самый великий тренер?
— Многие говорят, что Скотти Боумэн. Для меня это, конечно, Владимир Владимирович Юрзинов. Он как–то сразу видел ребят, которые хотят совершенствоваться. Тогда он полностью раскрывался, отдавал все свои знания.
И это все о нем
Алексей Яшин родился в ноябре 1973 года в Свердловске. Амплуа — центральный нападающий. Чемпион мира (1993). Серебряный призер Олимпийских игр в Нагано (1998) и бронзовый призер Олимпиады в Солт–Лейк–сити (2002).
Входит в десятку наиболее результативных российских хоккеистов НХЛ — 337 забитых голов и 444 голевых передач. Всего в НХЛ провел 850 игр.
Самый ценный игрок чемпионата России (2007/2008). Участник матчей всех звезд НХЛ (1994, 1999, 2002) и матчей всех звезд КХЛ (2009, 2010, 2011).
Фото: hclegends.ru