Не смирились с аннексией 8900 литовцев и 1300 евреев, покинувших родные края. А остальные рукоплескали фюреру, лично прибывшему в Мемель с Кригсмарине и выступившему с балкона с зажигательной речью.
Мелкое хищничество
Воспользовавшись слабостью Германии после Первой мировой войны, за счет нее поживились даже такие крохотные соседи, как Литва. В январе 1923 года военизированные отряды «повстанцев-добровольцев» захватили Мемельский край, подавляющее большинство населения коего составляли немцы, с небольшой долей литовцев-протестантов (мемельландеров). В ходе операции погибли 1 немецкий полицейский, 2 солдата французской армии, осуществлявшей управление Мемелем по мандату Лиги Наций, и 10 «вежливых литовцев».
Постепенно набиравшая силу держава предъявляла свои претензии на исторические немецкие земли. 21 мая 1935 года Адольф Гитлер назвал Литву страной, не соблюдающей «общепризнанные нормы человеческого общества», — в Мемеле, по мнению Германии, преследовался немецкий язык.
В то же время соседи не особо волновались. Как указывал министр иностранных дел Латвии Вилхелмс Мунтерс в дневнике от 19 сентября 1935 года, Литва чувствовала себя оскорбленной отсутствием поддержки Риги и Таллина. А когда Берлин объявил Каунасу торговую войну, отказавшись от 60% литовского экспорта, мнимые союзники латыши и эстонцы только потирали руки, ведь мясо-молочные продукты были также их рыночной нишей.
Более того, Латвия даже пыталась посредничать между Германией и Литвой. И когда последняя конфисковала у владельцев-немцев в Клайпедском крае в конце 1937 года 440 гектаров земли для военных нужд, посланник ЛР в Каунасе Лудвигс Сейя по заданию Мунтерса вел переговоры с министром иностранных дел Стасисом Лозорайтисом, рекомендуя «не обострять»...
«Клайпедский округ для Литвы необратимо утерян»
Такой вывод 31 января 1939 года сделал латвийский консул в Клайпеде Янис Сескис.
Один из членов Учредительного собрания и первых лиц дипломатии Латвии указывал также: «Возможно, Латвии и Литве было бы выгоднее, чтобы Литва эту политически и национально отравленную провинцию ампутировала. Морально она уже сейчас является составной частью Великогермании» (Латвийский государственный исторический архив, ф. 2574, оп. 3, д. 3257, л. 211).
Интересно, что в качестве компенсации за немецкий Мемель уже тогда рассматривалась возможность получения польского Вильно — разумеется, из рук Германии...
8 марта 1939 года посланник Латвии в Каунасе Лудвигс Сейя констатирует, что литовцы выполнили все пожелания Германии: было отменено военное положение в Клайпеде, снят министр иностранных дел — христианский демократ Лозорайтис, но давление Гитлера не прекращалось. Наконец, последовали германский ультиматум Литве от 20 марта 1939 года, унизительный визит нового министра Урбшиса в столицу Третьего рейха и подписание соглашения о передаче Клайпеды.
Первая статья пакта Урбшиса — Риббентропа гласила, что отторгнутый от Германии по Версальскому миру край возвращается в фатерланд, вторая — что «незамедлительно эвакуируются литовские военные и полицейские силы». Для Литвы сохранялось право свободной экономической зоны в порту. Подкрепить свою позицию Германия решила отправкой целой армады: пять крейсеров, две эскадры эсминцев и три эскадры торпедных катеров. Для сравнения: весь боевой состав ВМС Литвы тогда составлял один 580-тонный миноносец Prezidentas Smetona...
«Я убежден, что внешнеполитическое положение Литвы улучшилось» — так реагировал на аннексию Клайпеды Л. Сейя. То, что гитлеровские войска и флот теперь стоят в нескольких десятках километрах от Лиепаи, опасности якобы не представляло.
При этом латвийский посланник отмечал в своих донесениях, что литовский президент Антанас Сметона «с самого начала кризиса до сего дня не сказал ни единого открытого слова, чтобы народ ободрить, успокоить, чтобы его морально укрепить» (Латвийский государственный исторический архив, ф. 2574, оп. 3, д. 3257, л. 23).
Принудительный обмен
Моральный террор против евреев в Клайпеде начался еще во время ее нахождения в составе Литвы — в конце 1938 года, параллельно с событиями «хрустальной ночи» в Германии. 23 января 1939 г. консул Я. Сескис информировал Ригу, что евреи-граждане Латвии, сталкиваются с трудностями при продаже своего имущества, причем зачастую в качестве покупателей выступают немцы... из Латвии! Таким образом, предчувствуя геополитические изменения, две категории граждан ЛР де-факто осуществляли «обмен активами». Ювелиру Шацу, впрочем, потребовалось немало усилий, чтобы вывезти в Каунас свою коллекцию серебра.
В апреле 1939 года Мемельский край покинули последние 200 евреев, причем на граждан Латвии уже совершались нападения — протесты консула Сескиса остались без реакции со стороны новых властей. В то же время Латвия не позволила въехать на свою территорию беженцам-евреям, имевшим паспорта клайпедского губернатора, о чем еврейская газета в Каунасе «Йидише Штимме» опубликовала 23 мая 1939 года критическую статью.
Литовцы же удовлетворились тем, что Германия вновь стала с ними торговать. 20 мая 1939 года был заключен отдельный договор, по которому гитлеровская экономика брала на себя 50% экспорта и 40% импорта Литвы. В конце апреля командующий литовской армией генерал Раштикис гостил на 50-летии фюрера, а 22 мая 1939 года Гитлер принял министра иностранных дел Юозаса Урбшиса, с коим любезно беседовал. Главной целью Берлина в этот момент являлось заручиться дружественным нейтралитетом Литвы при близящейся войне с Польшей, и это получилось.
Что же касается латвийского консула в Клайпеде, то нацисты отнеслись к нему со всем уважением — Янис Сескис оставался на своем месте еще год, до весны 1940 года. Он сообщал в Ригу: «Немецкий народ имеет большое уважение к своему правительству, ибо он любит быть направляемым и подвластным» (Латвийский государственный исторический архив, ф. 2574, оп. 3, д. 3295, л. 135).
Впрочем, то же самое можно сказать и обо всех других участниках драмы на берегах Балтики восемьдесят лет назад.
Николай КАБАНОВ.
«Предчувствуя геополитические изменения, две категории граждан ЛР де-факто осуществляли «обмен активами».
