Все это происходило на фоне яркого весеннего солнца, температуры за 20 и повсеместного цветения в белградских парках. Так что поистине горячие деньки!
Славянский гламур
Это была моя третья поездка в Белград, и по сравнению с 1996 и 2012 годами настрадавшийся город приобрел шик и лоск. Если сравнивать славянский мегаполис с соседями по региону, то, безусловно, посткризисные Афины проигрывают — в вышедшем из войн и санкций Белграде совершенно отсутствуют иммигранты и в целом все гораздо аккуратнее и респектабельнее.
Еще с конца XIX века сербская элита, обучавшаяся в Париже, культивировала французский стиль — потому в Белграде так много открытых ресторанов и кафе, где сидят с бокалом вина или чашкой эспрессо. Питие «кавы» вообще культовое дело у сербов — вечером с ужасом подсчитываешь, что употребил нереальные семь чашек и... засыпаешь сном праведника. Видимо, так воздействует весенний белградский воздух, что даже распевающие песни под окном компании не особо препятствуют.
В этот раз я поселился на улице Французской, рядом с богемным кварталом Скадарлия, так что удалось посидеть и в культовом ресторане 1832 года «Два Елена» с рогатыми млекопитающими на вывеске, и в аквариуме Дома сербских писателей, где во Вторую мировую было гестапо. Штандартенфюреры тоже ценили лоск. Воспринимаешь кофеек с прилагающейся водой, оцениваешь публику. Сербские красавицы и красавцы сидят большими компаниями, громко разговаривают и много курят прямо за столом. Здесь можно, ведь Сербия не Евросоюз, тут и поганые картинки на пачках сигарет не печатают, и вино в магазинах продают круглосуточно, а пьяных нет.
Тем не менее Белград — европейская столица, и, судя по недавно построенным офисным небоскребам Нового Белграда, огромному стадиону, массе торговых моллов, Сербия не испытывает недостатка в инвестициях. Несколько приоткрыл источник рейс из аэропорта Николы Тесла до Шереметьева — половину аэрофлотовского борта заполнили... китайцы. Пока Брюссель продолжает выкручивать руки сербскому политикуму, Поднебесная потихоньку занимает ключевые позиции в стратегически расположенном балканском государстве. Да и со своим сельским хозяйством Сербия всегда будет востребована — в магазинах я с удовольствием набирал копчености «Златоборац», с которыми уже познакомился в Москве, ибо там они заменили еэсовскую санкционку.
Неразделённая любовь
В Евросоюзе Сербии не будет, пока:
— не признает независимости Косова;
— не прекратит масштабного экономического и военно-технического сотрудничества с Россией.
Сияющие в ночи рекламы Газпрома (компания пожертвовала 6 000 000 евро на достройку начатого еще до войны собора Св. Саввы, который недавно посетил Путин) и «Лукойла», афиши «Балканского рубежа» и книга «Генералиссимус» с портретом Сталина на обложке в главном книжном магазине на пешеходной улице Князя Михаила по соседству с Пелевиным и Чхартишвили — все это приметы русского присутствия в Белграде. Точно так же, как никто не переименовывает здесь улицы Юрия Гагарина и маршала Бирюзова (разбился в авиакатастрофе на белградской горе Авала), а ностальгия по титовским временам не мешает продажам вышеназванного бестселлера Владимира Карпова про злейшего врага Иосипа Броза...
Нелинейность сербского исторического сознания доказывают еще вот какие обстоятельства: повсюду ваш автор, пытаясь что-то объяснить сербам на некоем славянском эсперанто, моментально слышал в ответ... английский. Да, русский здесь знают, прямо скажем, пассивно. В телеменю отеля встретилась, наверное, сотня каналов на английском языке и единственный московский Первый. На нем, как ни странно, при включении ТВ под брендом национальной гордости Tesla, тут же возник президент Сербии Александр Вучич, дающий интервью российскому официозу.
А на других каналах в день двадцатилетия атак НАТО на Югославию показывали фильм Top Gun с Томом Крузом, где бравые пилоты ВМС США стартовали с авианосцев да его тезка Хэнкс изображал дурака на службе во Вьетнаме. Еще в одном боевике роль исполнял Стивен Сигал — ну этот, почитай, уже россиянин будет.
С конца 40-х годов, после размолвки Тито и Сталина, ориентиром для сербов была Америка. В кинотеатрах и по ТВ шли недублированные фильмы, а мама моя привезла в Ригу из поездки к родственникам мужа сестры журнал Life с полетом «Аполлона» на Луну. Слободан Милошевич, перед тем как стать сербским военным вождем и международным преступником, несколько лет трудился в банке в США! Поистине горькую чашу пришлось испить сербам-американофилам, однако, как говорится, мыши плевались, плакали, но продолжали грызть кактус.
— Привези мне майку «Косово — это Сербия», — попросил коллега. Увы, такими больше в центре с лотков не торгуют. Майки есть, но — с котиками, с формулами и схемами Николы Теслы, а вот всяческого боевого славянского мерчандайза не стало, равно как исчезли граффити «Нас с русскими 150 миллионов». Видимо, за двадцать лет в обществе подобные идеи становятся все менее востребованными, а Сербия исподволь, не прямой дорогой, но все же становится вполне симпатичной европейской страной. Бутики, хипстеры с собачками, уличные музыканты, высокохудожественные граффити. Ну а коротко стриженные парни в камуфляже — так это «Гробари», местная группировка футбольных ультрас.
Что не мешает Белграду сохранять в самом центре мечеть Байракли, возвышающуюся, по иронии, на улочке Париской. Исламский минарет остался со времен османского владычества на Балканах, а ныне мусульмане определяют лицо столицы гордых галлов...
Почему Вучич не Милошевич
Улица Васе Чарапича была перегорожена в самом интеллектуальном месте — от философского факультета Белградского университета до Народного театра и Народного музея. Мы протискивались с моим товарищем, редактором портала «Балканист.ру» Олегом Бондаренко, через толпу.
— Надо было тебе переодеться, — кивнул коллега на мой костюмно-галстучный прикид. Только что завершилась конференция Белградского форума. Я парировал: в случае разгона беспорядков менее всего пострадают те, кто похож на официальных лиц. В результате с меня содрали 5 евро за маску Гая Фокса и флажок Сербии — джентльменский набор участника протеста «за все хорошее и против всего плохого». Никакого насилия не присутствовало, но около пяти тысяч человек издавали адский шум при помощи свистков, а организаторы зажигали толпу балканскими плясовыми мелодиями и смутьянскими спичами.
Из плакатов смутьянов можно было понять, что президент Александр Вучич последний гад и ему немедленно пора уйти в отставку. Чаще всего использовался лозунг «Я один из 5 миллионов» — эту наклейку можно встретить в центре Белграда повсюду. Оппозиция обыграла высказывание Вучича: «Я не уйду, если даже выйдет 5 миллионов». Ну, пока что уличная политика собирает примерно в тысячу раз меньшую клаку. Это на 1,5-миллионный Белград...
Встреченный мною в кулуарах Белградского форума депутат Государственной думы РФ Константин Затулин отметил, однако, что Вучич действует «по-партийному», т. е. негибко, умножая ряды своих противников. И то сказать, власть в Сербии коалиционная, и поди еще пойми, как карта ляжет. Обвиняют президента в коррупции, цензуре и даже вырубке деревьев в старинной крепости Калемегдан под строительство фуникулера. Ваш автор и в этот приезд прогулялся по этой турецкой фортеции с захватывающими видами на слияние Савы и Дуная и покрытый густым лесом Великомий Ратный остров посредине. Канатная дорога была бы здесь крайне уместной, если уж в Белграде нет метро, — тут я власти всецело поддерживаю. Только вот сомнительно, что к этому процессу причастен именно мой ровесник А. Вучич, все-таки это несколько менее президентская компетенция...
В протестах Белграда, при абсолютном минимуме полиции, были заметны многократно виденные вашим автором фрики — городские сумасшедшие, всякого рода околополитические деятели (как фанаты команд «играют» в свой околофутбол) и циничные манипуляторы. Рядом с демонстрантами запарковался микроавтобус со спутниковой тарелкой и логотипом германского канала RTL. Один энтузиаст евроинтеграции размахивал синим флагом со звездами, сшитым одной стороной с сербским полотнищем, что российский триколор — только расположение сине-бело-красное. Но под контролем Вучича государственные СМИ, только что президент ввел новый телецентр в Воеводине, 100 миллионов евро потратили на информационнное обеспечение в населенном венграми крае, традиционно тяготеющем к Будапешту.
В нынешнем столетии свержение власти путем «цветной революции» стало в этой стране национальным видом спорта. Но в сухом остатке сохранится обязательно собственный путь Сербии — как в начале XX столетия она пыталась лавировать между Веной и Петербургом, что, кстати, вызвало первое в прошлом веке европейское цареубийство. Много публичнее и более жестоко, чем российскую императорскую семью, короля Александра и королеву Драгу в 1903 году искололи саблями и штыками и выбросили их изуродованные обнаженные трупы в окно. Потом, в 1934 году, от руки хорватского усташа в Марселе пал король Александр III вместе с французским министром иностранных дел Барту.
Все-таки Белград — парадоксальнейший город, чья топонимика представлена жертвой террора Джоном Кеннеди и экстремистом Гаврилой Принципом, являющимся здесь национальным героем. В церковной лавке в Калемегдане покупаю две свечи, ставлю их вне храма, в специальной нише с водой и мелкими камушками. Внизу, под зеленым обрывом, величаво смыкаются две великие реки нашего континента, а дальше Дунай, уходя в Румынию, стремится к Черному морю. Как ни странно, есть европейские государства, граница которых с ЕС находится на Востоке...
Николай КАБАНОВ.
