Генеральный директор Центра по контролю и профилактике заболеваний в Китае Джордж Гао рассказал журналу Science, какие ошибки допускают другие страны в борьбе с эпидемией COVID-19 и почему надо носить маску даже если симптомов болезни нет.
В январе 2020 года Гао вошел в состав команды, изолировавшей коронавирус SARS-CoV-2 и секвенировавшей его геном. Также он был соавтором статей, предоставляющих первые подробные эпидемиологические данные.
Кроме того, его команда предоставила важные данные международной комиссии, организованной ВОЗ, которая после поездки в Китай составила доклад, помогающий понять, какие меры стоит принимать в связи с эпидемией.
На протяжении двух месяцев корреспонденты не могли с ним связаться — Гао был перегружен работой, и общение с журналистами не входило в его планы.
В итоге он согласился на интервью. Вопросы пришлось на протяжении нескольких дней то отправлять почтой, то обсуждать по телефону, то с помощью голосовых сообщений.
— Чему подход Китая к COVID-19 может научить другие страны?
— Соблюдение социальной дистанции — важнейшая стратегия борьбы с любыми инфекционными заболеваниями, особенно если это респираторные инфекции. Во-первых, мы использовали нефармацевтические стратегии, потому что нет никаких специфических лекарств от COVID-19, нет вакцин. Во-вторых, нужно быть уверенными, что мы изолируем всех заразившихся. В-третьих, те, с кем больные близко контактируют, тоже должны находиться в карантине: мы проводим много времени, пытаясь отследить близкие контакты и убедиться, что эти люди изолированы. В-четвертых, необходимо приостановить общественные собрания. В-пятых, нужно ограничить передвижение, поэтому мы закрываем границы.
— Ухань был закрыт с 23 января, затем — соседние города в провинции Хубэй. В других провинциях ограничений было меньше. Как все это было скоординировано и насколько важен был надзор за мерами, которые принимались в разных районах?
— Необходимо понимание, консенсус. Для этого нужно очень сильное руководство, как на местном, так и на национальном уровне. Нужен руководитель и координатор, работающий в тесном контакте с общественностью. Контролирующие соблюдение мер лица должны знать, кто находится в тесном контакте, кто может быть заражен. Они должны быть очень бдительными. Они играют ключевую роль.
— Какие ошибки совершают другие страны?
— Крупнейшая ошибка Европы и США, на мой взгляд, в том, что люди не носят маски.
Этот вирус передается воздушно-капельным путем и при тесном контакте. Капли играют очень важную роль — нужно носить маску, потому что, когда разговариваешь, изо рта вылетают крошечные капли. У многих людей инфекция протекает бессимптомно или может находиться в инкубационном периоде. Если они носят маски, это может предотвратить распространение капель с вирионами и заражение других людей.
— А что насчет других мер контроля? Китай активно использует термометры, например, на входах в магазины, здания и на остановках общественного транспорта.
— Да. Куда бы вы ни пошли в Китае, наткнетесь на термометры. Нужно стараться измерять температуру людей как можно чаще, чтобы убедиться, что люди с высокой температурой изолированы.
Важный нерешенный вопрос — насколько стабилен этот вирус в окружающей среде. Поскольку это оболочечный вирус, люди думают, что он уязвим и особенно чувствителен к температуре поверхностей или влажности. Но, судя по результатам американских и китайских исследований, он достаточно живуч на некоторых поверхностях. Он может выжить во многих средах. Нам нужны научно обоснованные ответы.
— В Ухане люди, у которых тест на коронавирус оказался положительным, но симптомы были выражены слабо, все равно оказались в больничных изоляторах, им не разрешали видеться с семьями. Следует ли так делать и в других странах?
— Инфицированных людей необходимо изолировать.
Это надо делать везде. COVID-19 можно сдержать только в том случае, если удастся избавиться от источников инфекции. Вот почему мы построили модульные больницы и переоборудовали в больницы стадионы.
— Есть много вопросов об источнике вспышки в Китае. Китайские исследователи сообщили, что самый ранний случай заражения произошел 1 декабря 2019 года. Что Вы думаете о докладе в South China Morning Post, в котором говорится, что данные китайского правительства показывают, будто были случаи в ноябре 2019 года, а первый произошел 17 ноября?
— Нет никаких веских доказательств, что у нас уже были случаи заражения в ноябре. Мы пытаемся понять, откуда взялся вирус.
— Уханьские представители системы здравоохранения связали большое число случаев заражения с рынком морепродуктов и закрыли его 1 января. Предполагалось, что вирус попал к людям от проданного и, возможно, разделанного на рынке животного. Но в одной из своих работ, которая включала ретроспективный поиск случаев, вы сообщили, что четверо из пяти первых инфицированных людей не имели связи с рынком морепродуктов. Считаете ли вы, что рынок морепродуктов был вероятным местом происхождения, или он послужил местом распространения вируса, но не первоисточником?
— Это очень хороший вопрос. Вы работаете как детектив. С самого начала все думали, что вирус попал к людям с рынка. Сейчас я считаю, что он мог быть как местом происхождения вируса, так и просто способствовать его распространению. Так что это научный вопрос. Есть два варианта.
— Китай также критиковали за то, что он не поделился секвенированным геномом вируса сразу же. История о новом коронавирусе вышла в The Wall Street Journal 8 января, и ее источником были не китайские ученые. Почему нет?
— Это была очень хорошая работа со стороны журналистов. Китай проинформировал ВОЗ о полученных данных, и я думаю, что время между появлением статьи и официальным распространением этих данных составило, возможно, несколько часов. Не больше дня.
— Но общедоступная база данных вирусных последовательностей позже показала, что первая из них была представлена китайскими исследователями 5 января. Так что прошло, по крайней мере, три дня. Сейчас это не изменит ход эпидемии, но, честно говоря, остаются некоторые вопросы.
— Я так не думаю. Мы оперативно поделились информацией с коллегами-учеными, но это касалось общественного здравоохранения, и нам пришлось ждать, пока политики объявят об этом публично. Вы же не хотите, чтобы общественность паниковала? И никто ни в одной стране не мог предсказать, что вирус вызовет пандемию. Это первая пандемия чего-то помимо гриппа.
— Лишь 20 января китайские ученые официально заявили о наличии явных свидетельств передачи вируса от человека к человеку. Как вы думаете, почему эпидемиологам в Китае было так трудно обнаружить, что это происходит?
— Подробных эпидемиологических данных еще не было. И с самого начала мы столкнулись с очень страннным, маскирующимся вирусом. То же самое можно сказать и о Италии, и о других странах Европы, и о США. С самого начала все думали: «Ну, это всего лишь вирус».
— Распространение вируса в Китае значительно снизилось, а новые подтвержденные случаи — это в основном люди, въезжающие в страну, верно?
— Да. На данный момент у нас нет передачи вируса среди местного населения, основная проблема — завезенные случаи.
В Китай прибывает много инфицированных людей.
— Но что будет, когда жизнь в Китае вернется в нормальное русло? Как вы думаете, достаточно ли людей заразилось, чтобы коллективный иммунитет защищал от вируса?
— Коллективного иммунитета у нас точно еще нет. Но мы ждем более точных результатов тестов на антитела, которые могут сказать нам, сколько людей действительно заразились.
— И какова теперь стратегия? Выиграть время, чтобы найти эффективные лекарства?
— Да, наши ученые работают как над вакцинами, так и над лекарствами.
— Многие ученые считают ремдезивир самым многообещающим лекарством, которое сейчас тестируется. Как вы считаете, когда будут получены данные о клинических испытаниях препарата в Китае?
— В апреле.
— Есть ли у китайских ученых животные модели, которые, по вашему мнению, достаточно надежны для изучения патогенеза и тестирования лекарств и вакцин?
— В настоящее время мы используем обезьян и трансгенных мышей, у которых есть АCE2, человеческий рецептор вируса. Мыши широко используются в Китае для оценки эффективности лекарств и вакцин, и есть как минимум, пара статей об исследованиях на обезьянах, они выйдут в ближайшее время. Могу сказать, что исследования на обезьянах эффективны.
— Что вы думаете о том, что президент США Дональд Трамп называет новый коронавирус «китайским вирусом»?
— Определенно нехорошо называть его «китайским вирусом». Вирус принадлежит Земле. Вирус — наш общий враг, а не отдельного человека или страны.