Что именно представляет собой геноцид? Би-би-си обратилась с этим вопросом к Филиппу Сэндсу, профессору права, директору Центра международных судов и трибуналов Университетского колледжа Лондона и одному из инициаторов петиции о создании Специального трибунала по наказанию виновных в агрессии против Украины.
Филипп Сэндс: Мы видели ужасные фотографии явно значительного количества убитых мирных жителей, и при определенных обстоятельствах это можно считать геноцидом. Президент Украины Владимир Зеленский охарактеризовал это как акт геноцида.
Я думаю, что он использует этот термин в политическом, а не в строго юридическом смысле. И я думаю, есть различие между [юридическим и] широким общественным пониманием, что геноцид означает массовые убийства.
С юридической точки зрения нужно доказать намерение уничтожить группу полностью или частично, а доказательства этого конкретного намерения российских военных в этом конкретном случае сразу не очевидны.
То, что изображено на снимках, безусловно, является свидетельством военных преступлений и, возможно, также преступлений против человечности. Но мне кажется, что это не соответствует определению геноцида.
Би-би-си: Итак, геноцид означает убийство целой группы людей или части этой группы. О какой группе в данной ситуации может идти речь? Могут ли те, кто считает это геноцидом, сказать, что речь идет обо всем украинском народе?
Ф.С.: Стандартные определения в Конвенции 1948 года о геноциде определяют группу по признаку национальности, или расы, или этнической принадлежности, или религии.
Так что в этом конкретном случае, в той мере, в какой выдвигаются обвинения в геноциде, группа определяется по национальному признаку. То есть убивают украинцев. Не всех из них, но большое количество.
Это послужило основанием, например, для признания геноцидом событий в Сребренице в Боснии еще в середине 1990-х годов - убийства большого числа боснийских мужчин-мусульман, около восьми тысяч. Международный суд признал это геноцидом. С другой стороны, в Вуковаре в Хорватии тот же международный суд признал убийство около 200 хорватов не геноцидом, а преступлением против человечности.
Так что дело не только в цифрах, хотя они, разумеется, имеют значение.
Би-би-си: Если эти события дойдут до суда, будет ли отличаться наказание?
Ф.С: Нет. В иерархии международного права геноцид не хуже преступления против человечности.
Возьмем простой пример. Каждый геноцид также будет преступлением против человечества, но не каждое преступление против человечества будет геноцидом, потому что не всегда возможно доказать, что оно мотивировано намерением уничтожить всю группу полностью или частично.
Если убить четыре-пять тысяч человек, это почти наверняка будет преступлением против человечности, а также, в контексте войны, военным преступлением. Но будет ли это геноцидом? Только если вы сможете доказать, что эти акты убийства мотивированы этим особым намерением уничтожить группу.
Би-би-си: Те, кто настаивает на судебном разбирательстве, - как они могут это доказать?
Ф.С.: Я участвовал во многих делах, связанных с геноцидом, и это очень сложно доказать, потому что обычно люди, которые убивают, не оставляют после себя клочки бумаги, на которых написано: "Я совершаю этот акт убийства, чтобы уничтожить эту группу людей полностью или частично".
Остается полагаться на умозаключения, основанные на поведении обвиняемых, из которого вытекает намерение уничтожить группу. А это очень сложно.
Суды неохотно делают выводы из модели поведения. Но одно следует прояснить: хотя в общественном сознании геноцид каким-то образом рассматривается как нечто большее, чем преступление против человечности, с точки зрения международного права это не так.
Наказание будет таким же, и в этом смысле категории международных преступлений являются равными.
Геноцид поднялся на вершину пирамиды ужасов в общественном сознании. Я думаю, что это во многом из-за самого термина, который вызывает особый ужас, а также потому, что есть что-то особенно ужасное в уничтожении группы людей, а не большого количества индивидуумов.
Би-би-си: Существуют ли юридические предпосылки для рассмотрения этого дела?
Ф.С.: Существует огромное юридическое давление, чтобы остановить происходящее.
Существует и еще одно преступление, которого мы не коснулись, и которое, на мой взгляд, является главным в данном деле.
Нюрнбергский трибунал назвал это "высшим преступлением". И это преступление агрессии. А преступление агрессии имеет особое значение, потому что оно единственное, которое явственно ведет на вершину пирамиды.
Генеральная ассамблея ООН определяет агрессию как "применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом ООН". Агрессия влечет за собой международную ответственность.
Никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии. Агрессивная война является преступлением против международного мира. Никакое территориальное приобретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными", говорится в резолюции Генеральной ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года.
Проблема с другими преступлениями - военными преступлениями, преступлениями против человечности и геноцидом - заключается в том, что очень сложно доказать, что ответственность, индивидуальная уголовная ответственность ложится на самую верхушку власти, на господина Путина и его непосредственное окружение.
А вот преступление агрессии, ведение явно незаконной войны можно достаточно легко установить: это решение Путина, и он несет за него ответственность.