Вилкс: Ни в коем случае нельзя сказать, что вернулись криминальные девяностые

В любом совершенном за последнее время преступлении можно увидеть какие-либо аналогии с ранним преступлением, но ни в коем случае нельзя говорить, что вернулись криминальные девяностые. В то время криминогенная интенсивность была несравненно выше в самых разных способах – были взрывы, убийства, жестокое сведение счетов другого вида.

Мы подсчитали, что в девяностые годы было около 50-60 случаев подрыва в год, что в среднем получается раз в неделю. В 1994 году, если не ошибаюсь, было совершено 412 убийств.

В то время смена политической и хозяйственной ситуации, которая в нормативах по существу не работала, предоставила новые возможности. По большому счету деятельность криминальных структур или отдельных индивидов контролировать было невозможно. Те времена ушли в небытие. Дважды в одну реку ступить невозможно.

Каждое десятилетие или даже меньший этап времени привносит коррекции в характер преступлений – меняются мотивы, формы, и тд. Конечно, отдельные элементы сохраняются.

Мы говорим о девяностых, но нельзя забывать и о восьмидесятых годах, которые также были довольно страшными. Серийный убийца Станислав Роголев убил много женщин. Также после убийств были случаи расчленения трупов. Преступления были очень брутальными, ужасными.

По существу имеется два ярко выраженных типа преступлений. Первый – так называемый примитивный, который связан с ограблениями, кражами в магазинах, бытовыми убийствами, меньше с заказными убийствами, которые также были во все времена. Второй тип является так называемым инновационным криминалом. Таким образом, речь идет об использовании современных технологий при совершении преступления – криминал входит в цифровую среду.

Если говорим об убийствах Бункуса, Ребенка и Беззубова, то это брутальное преступление. Эти люди убиты в публичной среде, в известной степени также акцентируя внимание общества на характер этих преступлений. Убийства были совершены безжалостно и жестокосердечно.

Во всех этих случаях скорее всего надо говорить о заказе, который может идти как из Латвии, так и из-за рубежа, но допускаю, что заказчиками являются граждане других стран. Поэтому и раскрытие преступлений более сложное и длительное, по сравнению с другими случаями.

В убийстве футбольного агента Беззубова сразу вопросы создает оборот денежных средств, который у этого агента был ничтожно мал, причем и прибыли не было никакой, даже убытки. В этом случае ясно, что с финансами что-то не было в порядке.

Теперь в Межапарке нашли сожжённый автомобиль, но туда убийцам агента еще надо было доехать, произвести все необходимые действия. Технологические возможности достаточно большие – видеонаблюдение, идентификация личностей, которая показывается в видеоматериалах.

Подобные убийства обычно тщательно планируются, привлекая специалистов, следя за передвижениями жертвы, его графиком времени. Деятельность группировки продумана вплоть до отступления. Несомненно действовали профессионалы высокого уровня.

Если говорим о раскрытии киберпреступлений или особо тяжких преступлений, то в Государственной полиции работают самые лучшие специалисты, у нас достаточно хорошее техническое обеспечение. Я допускаю, что оперативные мероприятия проводятся профессионально, интенсивно. Информация собирается со всех сторон – и со стороны жертвы, и со стороны преступников. Это информация с ограниченным доступом в уголовном деле, в интересах которого информацию нельзя публиковать.

Я убежден, что следователи, которые работают с особо тяжкими преступлениями, являются профессионалами высокого класса, мотивированными фанатиками, которые иногда работают в круглосуточном режиме, несмотря на несоответствующее жалование.

Андрей Вилкс, профессор Рижского университета им. Страдиня, декан Юридического факультета