Приквел "Игры престолов" очень похож на нее внешне — вплоть до знаменитой мелодии на титрах, и это долго мешает понять, что перед тобой такое. Принц Деймон в исполнении Мэтта Смита начинает с чьей–то кастрации и с ухмылочек в духе Рамси Болтона. Рейниру, когда ее еще играет миниатюрная Милли Олкок, трудно отличить от Дейенерис — особенно если знаешь, что девушке предстоит верхом на драконе отвоевывать Железный трон. Юный белобрысый извращенец Эйегон II (Том Глинн–Карни) омерзителен почти как юный белобрысый извращенец Джоффри — и тоже перемещается из борделя в тронный зал. Члены блондинистого августейшего семейства практикуют инцест. Кого–то зверски убивают посреди свадебной церемонии.
Секс и насилие, разумеется, в наличии — и это особенно смешно. То, что одиннадцать лет назад, когда вышел первый сезон "Игры", было дерзостью, провокацией, свидетельством раскрепощения, теперь превратилось в обязаловку (раз уж все привыкли: где Вестерос, там плоть и кровь) и отрабатывается нехотя, с опасливой оглядкой.
В "Игре престолов" все время кого–нибудь насиловали — но "Игра" затевалась, когда хештег #MeToo был мало кому известен, а Харви Вайнштейн ходил гоголем. Теперь гнусный акт остается за кадром, а зрителю предъявляют лишь плачущую жертву — дабы не инстинктам его пещерным потакать, а учить сочувствию.
Зато в приквеле аж трижды с высокой степенью натурализма показывают неудачные роды: видимо, чтоб совместить выполнение нормы по части криков и раздвинутых ног с воспитательно–просветительской работой (мол, в темные века править женщинам не давали, зато требовали рожать и рожать; а попробовали бы сами, гады).
В общем, внешних сходств с "Игрой престолов" масса — но от этого различия, с каждой новой серией все более очевидные, лишь сильнее смущают. Где–то к середине откровенно "водянистого", монотонного сезона начинает казаться, что тебе под знакомую музыку Рамина Джавади и многообещающий драконий рык вместо декорированного под фэнтези Шекспира впаривают дворцовую мелодраму: в лучшем случае "Корону", в худшем — "Великолепный век".
Ну да, король Визерис отчасти списан с Лира — но чем дольше ждешь шекспировских кровопролитиев, получая лишь съеденных чижиков, тем отчетливей понимаешь, что ошибся кинозалом: здесь крутят совсем другую историю.
Авторам этой истории, хоть и тоже основанной на книге Джорджа Мартина, не придет в голову заниматься тем, чем прославились Дэвид Бениофф и Дэн Уайсс. Ни запихивать в один сезон такое количество персонажей, локаций и сюжетных поворотов, какого хватило бы на пяток, ни разбрасываться центральными героями, убивая их направо и налево.
Ладно, тогда говоришь ты себе, забудь уже про "Игру" и попытайся получить удовольствие от совершенно иного сериала. Пусть он гораздо менее "драйвовый", более неторопливый и "мыльный" — но да здравствует жанровое разнообразие!
И только под конец сезона, когда эффектных сцен становится больше, а летающие ящеры принимаются, наконец, лопать друг друга, приходится признать: нет, история–то — та же самая. И жанр, в общем, тот же.
Просто все гораздо медленней и сильно разбавлено. Труба пониже, дым пожиже, линий и персонажей поменьше. И сами они — куда менее интересны, несмотря на вполне добросовестную работу хороших актеров.
Понятно, откуда медлительность: 73 серии "Игры престолов" вмещали семь толстенных (написанных и еще нет) томов "Песни Льда и Огня", а "Дом дракона" пытается растянуть на максимальное количество сезонов один сюжет псевдохроникальной книжки "Пламя и кровь". В ней упомянута масса событий и помимо "Пляски драконов", династической войны между двумя ветвями Таргариенов. Но первые 10 серий "Дома" — это еще даже не "Пляска", это подготовка к ней.
И почему захватывает приквел намного меньше — тоже понятно. У него просто слабый сценарий. Бениоффа и Уайсса предали анафеме после 8–го сезона "Престолов" — но они–то умели держать ритм и прописывать яркие характеры. Сценаристы "Дома дракона", несопоставимо уступая им в этом, воспроизводят то, что проще и что бросается в глаза. Например, в "Доме" тоже хватает необычных и коварных умерщвлений — но смерть персонажа вызовет у зрителя эмоциональный отклик, только если зритель к этому персонажу неравнодушен. Или хотя бы толком отличает его от остальных. Но как можно быть неравнодушным к едва мелькающим на экране Харвину Стронгу или Лейне Веларион — чья гибель вроде бы должна нас шокировать?
В неумении придумывать "объемных" героев, хорошо рассказывать интересные истории нет ничего ни нового, ни странного — большой Голливуд давно разучился это делать. Супергеройские франшизы отучили.
По бюджетам и "картинке" "Дом дракона" — чистое большое кино. Ну так и делался он тем же способом: безликой равнодушной командой, отлично умеющей считать и куда хуже — рассказывать. "Игра престолов" затевалась на совершенно ином этапе эволюции сериального дела — когда шел поиск новых путей, когда дозволялись неожиданные ходы и авторская индивидуальность. Теперь экранизация Мартина — не поле для экспериментов, а надежный способ вложения больших денег. Теперь на троне эффективные менеджеры, явно намеренные выжимать из литературного первоисточника все — из коммерческих соображений растягивая экранизацию, разбавляя фабулу, как пиво водой, и не рассматривая сценарий как что–то имеющее самостоятельную ценность и первостепенное значение.
На самом деле в основе любого сюжетного искусства — именно хорошая история. Но чтобы это в очередной раз стало очевидно, нам, похоже, придется ждать революции где–то в неожиданном месте. Такой же революции, какая десять–пятнадцать лет назад произошла в сериалах. Кто знает, где обнаружится новый Шекспир: в ТикТоке? в телеграм–каналах?..