Закон о подданстве: как в молодой Латвии за нулевой вариант гражданства боролись

Предвижу вопрос о том, какие еще изменения требовались, если в 1919 году Закон о подданстве был принят Народным советом Латвии, по сути, по нулевому варианту?

Напомним, первая статья закона гласила: "Гражданином Латвийского государства считается каждый бывший подданный Российского государства, без различия по национальности и вероисповеданию, кто живет в границах Латвии, происходит из краев, входящих в границы Латвии, или на основании российского закона уже до 1 августа 1914 года принадлежал к этим краям и до дня провозглашения настоящего закона не перешел в иное подданство".

Поясним, почему "точкой отсчета" авторы Закона о подданстве посчитали не дату провозглашения Латвийской Республики – 18 ноября 1918 года – а начало Первой мировой войны. Во-первых, при такой трактовке гражданами не считались солдаты германской оккупационной армии, находившиеся в ноябре 1918 года в Латвии. Во-вторых, в Первую мировую войну часть населения была эвакуирована из Латвии в Россию.

Таким людям давалась возможность вернуться в Латвию, считаясь ее гражданами. Причем речь шла не только о латышах, а и о бывших жителях Латвии любой национальности – никаких преференций по национальному признаку в законе не было. Казалось бы, все хорошо и никаких проблем нет. Однако вскоре выяснилось – если какой-либо чиновник хочет чему-то воспрепятствовать, он найдет множество возможностей сделать это.

Следствие неточных формулировок

Все уперлось в необходимость доказывать, что человек не просто жил в Латвии до 1 августа 1914 года, а жил на основании "российского закона". А легко ли это доказать, к примеру, евреям, если Курляндия и Лифляндия при царе не входили в число территорий, где им разрешалось жить без ограничения, то есть в черту оседлости?

"Расплывчатость" Закона о подданстве привела к тому, что часть людей, живших в Латвии до 1 августа 1914 года, не могли реализовать свои права. Возникает ассоциация с ситуацией, возникшей в 90-е годы ХХ столетия, когда далеко не все, проживавшие в Латвии еще до восстановления независимости, могли зарегистрироваться в Регистре населения. Причем именно из-за трактовки закона чиновниками.

Проблемой в начале 20-х годов пришлось заниматься Учредительному собранию ЛР. Однако оно было встревожено: шло возвращение в Латвию бывших эвакуированных, и никто не знал, как много инородцев из сотен тысяч уехавших в Россию вернется обратно.

В результате Учредительное собрание 30 сентября 1921 года отклонило предложение считать гражданами всех, кто жил в Латвии до Первой мировой войны, – независимо от того, насколько это проживание соответствовало законам.

Депутаты от национальных меньшинств добились принятия компромиссного предложения – гражданство получает каждый человек, который в течение последних 20 лет до 1 августа 1914 года имел постоянное местожительство в границах Латвии. Однако такое дополнение не решало проблему полностью.

Заметим, что количество жителей Латвии, не имевших ее гражданства, в то время было невелико. Сегодня таких людей во много раз больше. Тем не менее дискуссии о том, кому предоставлять гражданство, которые возникали в 20-е годы ХХ века, были долгими и упорными.

Интересно, что, хотя проблема касалась в основном евреев, претендентов на гражданство категорично поддерживали и депутаты других фракций национальных меньшинств – немцы и русские.

Проект изменений от 1924 года

Осенью 1924 года в Сейм поступил проект изменений в Закон о подданстве, подписанный премьер-министром Волдемарсом Замуэлсом и министром внутренних дел Петерисом Юрашевскисом.

Газета "Сегодня" от 15 ноября 1924 года на русском языке так изложила текст законопроекта: "Гражданином Латвийского государства считается также всякий подданный бывшего Российского государства, без различия национальности и вероисповедания, который […] имеет в Латвии постоянное местожительство и который не перешел в другое подданство и […] имеет в границах Латвии постоянное местожительство по меньшей мере в течение последних 10 лет до 1 августа 1914 г. [...] или который имел в границах Латвии постоянное местожительство до 1881 года".

Законопроект предполагал также признать гражданами Латвии потомков указанных лиц. Он вызвал острую дискуссию. Национал-радикалы из Латвийского национального клуба даже провели митинг протеста. Впрочем, судя по тому, что митинг проходил в зале здания Большой гильдии, огромного количества протестующих он не собрал.

В свою очередь, в газете "Сегодня" появилась статья в защиту законопроекта. В ней напоминалось, например, что Чехословакия не побоялась предоставить гражданство трем миллионам судетских немцев, не считая представителей других национальных меньшинств.

Либерализация Закона о подданстве

В статье в газете с иронией говорилось о том, что призывы национал-радикалов не предоставлять гражданство инородцам находятся в противоречии с позицией Народного совета Латвии, Учредительного собрания и Сейма Латвии: "Жалко только энергии Латвийского Народного совета, Учредительного собрания и нынешнего Сейма, которые издавали и издают законы о подданстве. Они еще не додумались до того, что гражданство не право, а милость".

В Сейме законопроект "застрял". Латвийский парламент не раз брался за его рассмотрение и не раз откладывал, ничего не решив. Первый Сейм оставил решение вопроса следующему составу латвийского парламента.

В декабре 1926 года к власти пришло левоцентристское правительство Маргерса Скуениекса. Парадокс в том, что до этого сам Маргерс Скуениекс не поддерживал изменения в Законе о подданстве. Однако именно в его правление латвийский парламент наконец-то обеспечил либерализацию этого закона, когда его правительству оказались нужны голоса депутатов Сейма – нелатышей.

Законодатели решили, что если люди живут в Латвии, то пусть лучше будут гражданами. И ценз проживания сменили: с "имел в границах Латвии постоянное местожительство в течение последних 20 лет до 1 августа 1914 года" на "…в течение последних 6 месяцев до 1 августа 1914 года и проживает в данное время".

Однако и после решения латвийского парламента борьба продолжилась: противники законопроекта собрали необходимое для проведения референдума число подписей.

Но референдум был провален из-за отсутствия кворума, причем в голосовании участвовало менее четверти зарегистрированных избирателей. Видимо, большинство граждан все-таки посчитали, что гражданство – право, а не милость.