Отдельный вопрос: что понимать под «властными силами», потому что в случае с Латвией у власти как бы находится очень широкая и идеологически неоднородная коалиция. Почему «как бы»? Разве коалиция действительно не широкая и не состоит из партий разных идеологических позиций, начиная c либеральной «Развитию/За!» и заканчивая консервативными националистами?
«Как бы» - потому, что, несмотря на «особую» позицию тех или иных политических сил по некоторым вопросам, общая политика правительства в определенном смысле однородна и идеологически слабо окрашена. Наиболее характерным ее элементом является то, что каждая политическая сила в своей области делает то, что хочет. Оказывается, у такой политики довольно много сторонников. Именно ее проводит глава правительства Кришьянис Кариньш и его партия «Новое Единство». Поэтому в выходе этой партии в лидеры рейтингов ничего удивительного нет.
Что означает такая социология за три месяца до выборов в Сейм? Всегда могут произойти какие-то совершенно неожиданные события, переворачивающие все прогнозы с ног на голову, но пока даже теоретически трудно представить, что должно произойти, чтобы «Единство» не стала главной образующей власть силой в 14-м Сейме. Я позволю себе использовать старое, обычное и, на мой взгляд, более точное название этой партии, потому что трудно увидеть, что именно «нового» в нынешнем «Единстве», чтобы назвать его «Новое Единство».
В то же время следует отметить, что политическая жизнь Латвии все больше отдаляется от классической двухполюсной политической модели, еще сохраняющейся в США и частично в Соединенном Королевстве, и все больше приближается, если не сказать, что полностью трансформировалась в однополярную модель. Той самой, к которой идут многие западноевропейские страны и которая уже в полной мере реализована Путиным в России. То есть политической модели, в которой есть один правящий (а также постоянный) политический класс и где политические партии играют скорее декоративную функцию.
Тот факт, что путинская Россия и Латвия «Единства» — идеологически совершенно разные системы, не означает, что сама модель политического управления особо отличается. Главное отличие в том, что в путинской России весь административный ресурс (вся власть) сосредоточен в руках президента и его администрации, а в Латвии «Единства» он временно передан политэкономическим группировкам, гордо именуемым партиями. Поскольку все демократические системы работают схожим образом, возникает вопрос: что общего у этих моделей? Основное сходство – монополизация общественного мнения. В Латвии через так называемые общественные СМИ и механизмы поддержки СМИ, а в России через федеральные телеканалы и массированный пропагандистский аппарат всех уровней.
Если вы хотите знать, как «правильно» думать, говорить и поступать в Латвии, то включайте ТV Panorāma, там вам все расскажут и накормят с ложечки. Если хотите знать то же самое в России, то включайте ТВ Соловьева.
Сейчас бытует мнение, что большие, традиционные СМИ теряют свое влияние. Их место занимают социальные сети и различные информационные интернет-площадки. С этим мнением я могу согласиться лишь частично и весьма условно, ведь авторитет (репутация) источников информации еще никто не отменял. Социальные сети могут быть наполнены всевозможной информацией, но влияют они на общество через метафизическую интерпретацию этого информационного потока, которую могут осуществить только общепризнанные авторитеты. Раньше это была церковь с прослойкой священнослужителей, сейчас авторитетные СМИ, в которых различные лидеры общественного мнения («интеллектуалы») «разъясняют» происходящее в мире, как в прежние времена пастыри с кафедры.
Поскольку, в отличие от уже упомянутой России, свобода слова в Латвии не пустой звук, можно легко возразить: какие тут параллели? Так можно подумать, если отвлечься от роли денег в медиапространстве. Если допустить, что «правдивая», «умная» информация сама найдет путь к умам и сердцам людей, то и обсуждать нечего. Но на практике мы видим, что, особым образом в той же России, хотя в интернете еще совершенно доступна самая разнообразная информация, наибольшее влияние на умы и сердца людей имеют именно федеральные телеканалы с нескончаемым враньем разных соловьевых.
Почему в Латвии должно быть иначе? Какие выходящие на латышском языке СМИ могут хотя бы отдаленно конкурировать с общественными СМИ, финансирование которых в 2021 году только из государственного бюджета составило 36 миллионов евро? Почему правящие политические силы обещают это финансирование увеличить? Потому что они прекрасно понимает, что любой, кто хоть вскользь заикнется об ужесточении контроля за использованием этих денег или, что еще хуже, о корректировке контента, тут же будет заклеймен как преследователь государственных СМИ и ограничитель свободы слова. Даже если это «ограничение» свободы слова обусловлено именно представлением более широкого спектра мнений.
Новое «духовенство» строго цепляется за свои привилегии самому определять, кому позволено говорить, а кому нет; что говорить и чего не говорить, и не позволяет светской власти вмешиваться в эту компетенцию. В нашей стране церковь отделена от государства, и в данном контексте под церковью подразумевается не институт, представляющий христианскую церковь в ее традиционном понимании. Под церковью сегодня следует понимать мастерскую идеологических клише, где производятся современные иконы.
Благодаря этой «церкви» политическая система в Латвии цементируется, и Кариньш может править почти бесконечно. Пока он не надоест политическому классу, как Меркель надоела в Германии.
Тогда тот же политический класс заменит его таким же серым Шольцем, каким когда-то считался сам Кариньш. Пока до этой скуки еще далеко, так что можно считать, что консолидация власти (в ее классической, а не трактовке Валдиса Домбровскиса) продолжается. Пока людей это удовлетворяет, и нет никаких признаков, что к 1 октября что-то может существенно измениться.