Имевший прекрасное образование епископ — как-никак учил не только теологию в Дерптском (ныне Тартуском) университете, но и философию в Берлинском, — он же генерал-суперинтендент Евангелическо-лютеранской церкви, с укором увещевал собравшихся дворян:
«Просите прощения грехов! Вы, дворяне, не выполнили Богом данную вам задачу: ваши предки появились на берегах Даугавы, чтобы туземцев Ливонии обратить в немецкую культуру. Но туземцы в эту культуру не вошли по сей день, и, даже страшно сказать — прямо очевидно их движение в русскую сторону. Просите прощения грехов и покажите плоды вашей деятельности: онемечьте туземцев. Вот ваша задача, вот программа ваших действий!».
Что же побудило лютеранского епископа к таким словам? В 40-е годы XIX столетия десятки тысяч латышей и эстонцев в знак протеста против остзейских порядков перешли в православие. Это, а также возникновение движения младолатышей и усиление Пруссии, побудило балтийских немцев к действию. Некоторые из них, напуганные перспективой обрусения или олатышивания (латыши ведь составляли подавляющее большинство среди лифляндцев и курляндцев), решили «сыграть на опережение» и попробовать онемечить образованных латышей.
Как проходило онемечение
Как известно, Лифляндия, Курляндия и Эстляндия имели в то время в Российской империи автономию. Еще в 1887 году, почти через четверть века после призыва Вальтера, обер-прокурор российского Святейшего Синода Константин Победоносцев в ответе на письмо группы западноевропейских пасторов разъяснил им, что балтийские немцы полностью контролируют Остзейский край (то есть Лифляндию, Курляндию и Эстляндию): «...вся земля, суд, полиция, земские учреждения, городское управление, опека над сельским населением находятся доселе исключительно в их руках».
Именно эту власть и использовали те немцы, которые пытались ассимилировать часть латышей. И в первую очередь была задействована система образования. Духовный лидер первой латышской Атмоды (латыш. Пробуждение — латышское национальное движение — прим. Baltnews.lv) Кришьянис Валдемарс писал, что еще в первой половине XIX века «дворянство вовсе не думало о германизации, гордые бароны не хотели иметь ничего общего со своими рабами». В середине XIX столетия латышей, знавших немецкий, было немного. Однако ситуация быстро менялась.
В 1860-е годы в Лифляндии работали сотни лютеранских школ, гимназии с немецким языком обучения, Рижский политехникум и Дерптский университет. Лидер первой латышской Атмоды Кришьянис Валдемарс считал мощным орудием ассимиляции именно немецкие вузы в Балтии. Из-за них, как отмечал Валдемарс, немецкий становился языком всех интеллигентных людей, латыши усваивали знания и научные термины не на родном языке, а на немецком. Латышский духовный лидер констатировал, что немецкий язык приобрел всеобщее значение преимущественно «вследствие того обстоятельства, что он сделался языком университетского преподавания».
Видный деятель первой латышской Атмоды Атис Кронвалдс с возмущением писал, что в Лифляндии в учительской семинарии выпускникам говорили: «Теперь вы можете смело вступать в жизнь, немецкое общество вас примет с удовольствием, потому, что вы уже не латыши, а... немцы». Кстати, однажды немецкий чиновник отказал Кронвалдсу в назначении на должность только потому, что тот написал на латышском языке письмо с пожеланием получить эту должность.
Через несколько лет вице-президент гофгерихта (лифляндского суда) Вильгельм фон Бок так охарактеризовал первые результаты работы по онемечиванию латышей: «Онемечивание поселян латышского и эстонского племени еще не доведено до конца, но между ними уже есть так называемые полунемцы...
Латыши охотно принимают от немцев образование и, если бы можно было бы добиться, чтобы русские хотя бы в течение нескольких десятилетий не тревожили, не подстрекали и не рассматривали бы беспрестанно крестьянских учреждений, то начавшееся развитие пошло бы наилучшим, здоровым, немецким ходом».
Русский — в союзники
Что могла противопоставить таким планам горстка латышских интеллигентов — активистов первой латышской Атмоды? Ее духовный лидер Кришьянис Валдемарс решил взять в союзники русский язык и Российскую империю!
Он призывал российские власти открывать в Балтии русские начальные школы и гимназии, вводить стипендии для молодых, способных латышей, обучавшихся на русском языке; переводить на латышский язык книги русских писателей и научно-популярную литературу.
По сути, не русские чиновники, а лидер первой латышской Атмоды разработал стройную концепцию пропаганды в Латвии русского языка и русской культуры. Он уверял, что «большая часть латышского и эстского народонаселения готова с величайшею охотою изучать русский язык и часто жалуются на то, что нет ни одной школы, в которой можно было бы выучиться русскому языку».
Что существенно, к судьбе латышей неравнодушно отнеслась российская интеллигенция. Полемику русских московских и немецко-балтийских газет того времени даже назвали «газетной войной». Русские интеллигенты, во многом придерживающиеся прямо противоположных взглядов, быстро находили общий язык, когда речь шла о праве латышского народа на существование, и защищали интересы латышей.
Можно перечислить немало известных русских людей, ставших союзниками младолатышей. Это, к примеру: лидер русских славянофилов, публицист и поэт Иван Аксаков; редактор самой популярной газеты в Российской империи «Московские ведомости», западник Михаил Катков; профессор Московского университета Михаил Погодин, политик и поэт Федор Тютчев...
Ассимиляции латышей не произошло ни в 1860-е годы, ни в дальнейшем. Еще одна причина, почему не был реализован план епископа Вальтера — сработал принцип: насильно мил не будешь. Лидер первой латышской Атмоды Кришьянис Валдемарс привел такую статистику: по его данным, из 100 тысяч латышей и эстонцев, свободно владевших немецким в 60-е годы XIX века, только 30 тысяч «могут быть причислены к немцам, 70 тысяч враждебно смотрят на немецкие стремления».
Итак, план лютеранского епископа Фердинанда Вальтера по онемечиванию латышей провалился. И одним из средств защиты оказался русский язык, который латышские интеллигенты противопоставили немецкому...