Чичаев с сожалением вспомнил, как ему пришлось бросить после второго курса вечернее отделение Ленинградского института права — поступило срочное предписание выехать в финский Выборг. За него как раз в это время шли жестокие бои...
Продолжение. Начало ЗДЕСЬ
«Неприязнь к советским войскам в Латвии культивируется»
5 февраля 1940 г. датируется отчет «Джона» об очередном рандеву:
"БЕСЕДА С ГЕНЕРАЛОМ КЛЯВИНЬШ.
23 января встретился в кафе с генералом КЛЯВИНЬШ. В беседе с К. рассказал следующее:
Правительственные круги через соответств. органы продолжают распространять всякие слухи и небылицы о советских войсках в Латвии и вообще об СССР. В последнее время внимание концентрируется на событиях в Финляндии. Общественному мнению Латвии внушается убеждение, что Красная Армия не может справиться с финнами. Отсюда делается вывод, что Красная Армия слаба, плохо вооружена, а потому бояться ее не следует. При первой же возможности, когда международное положение СССР ухудшится, латвийская армия прогонит советские войска отсюда. Неприязнь к советским войскам в Латвии культивируется на каждом шагу. С другой стороны пра-во старается поскорее вооружить Латв. армию путем закупок вооружения с СССР. Одновременно происходит перегруппировка частей Латвийской армии. Главные силы перебрасываются на Восток, где размещаются в небольших городках и местечках по линии сов.—латв. границы. Штаб Латгальской армии предполагается перевести в Гульбине (так в тексте, правильно — в Гулбене). Штаб Земгальской дивизии остается пока в Двинске, но некоторые полки перебрасываются ближе к границе. Армия пополнена резервистами, которые вместо одного месяца остаются на службе 3 и более месяцев. Некоторые полки из 2—батальонного состава фактически превращены в 3-батальонный состав. Намечается смена командира Видземской дивизии ген. ВЕРСАЙТИСА (так в тексте, правильно — ВИРСАЙТИСА), командира техн. дивизии КУРАЛЬСА (так в тексте, правильно — КУРЕЛИСА); очевидно уйдут в отставку командир Латгальской дивизии ген. КРУСТЫНЬ, которого сейчас заменяет ген. КЛИНГСОН; также должен уйти в отставку ген. ГАРТМАНИС. Смены этих генералов происходят ввиду достижения ими предельных возрастов.
К. почти всех их характеризовал с отрицательной стороны. Он хорошо знает не только генералитет, но и всех командиров полков, о которых также давал краткие характеристики. Правда, теперь он почти ни с кем из них не встречается, поскольку находится в опале у правительства, но с некоторыми, как, например, начальником артиллерии ген. Д., командиром 6 полка полковником ЛЕПИНЬШ и др. у него сохранились хорошие отношения. Благодаря старым связям К. находится все же в курсе жизни армии, несмотря на то, что секретность в армии доведена до того, что старшие командиры пишут друг другу почти о всех делах только шифром.
Связей в иностранных кругах у него нет«.
(ЛГА, ф. 1, оп. 1, д. 27, л. 13)
«Писать ничего не хочет, устно же готов»
Наконец НКВД принимает принципиальное решение по генералу, и Чичаев отчитывается перед Лубянкой:
«6 п. № 5 от 21.II.1940 г. О ГЕНЕРАЛЕ КЛЯВИНЬШЕ.
Тов. Антон передал нам, что Вами санкционирована вербовка КЛЯВИНЬША. В связи с этим на последней встрече начал постепенную обработку его, намекнув на возможность оказания материальной помощи ему. Одновременно предложил составить характеристики высшего комсостава латвийской армии. К. ответил, что писать ничего не хочет, устно же готов поделиться своими сведениями. Видимо, боится связать себя документом.
Условились встретиться с ним 15 марта. Если не удастся уговорить его написать что—либо, буду втягивать его в работу постепенно».
(ЛГА, ф. 1, оп. 1, д. 27, л. 14–15)
Да, отставной генерал имел основания для опасений при общении с резидентурой НКВД. Но обжегшись на молоке, он дул на воду — а беда, как выяснится позже, подкралась совсем с другой стороны...
«Для выступления в подходящий момент против СССР»
22 февраля 1940 г. под № 101 в литерном деле отложился документ:
«БЕСЕДА С ГЕН. КЛЯВИНЬШЕМ.
20 февраля с. г. имел очередную встречу с ген. КЛЯВИНЬШЕМ в кафе. КЛЯВИНЬШ рассказывал следующее:
Речь Ульманиса от 10/II воспринята всеми слоями населения как призыв готовиться к войне против СССР. Правда, СССР в речи прямо не упоминается, но поскольку с ведома и по директивам правительственных кругов ведется антисоветская пропаганда, то все поняли, что Ульманис имеет в виду Сов. Союз. С другой стороны, его речь имела назначение отвлечь внимание населения от истинных виновников внутреннего экономического кризиса и взвалить вину на блокаду, а также на СССР, войска которого якобы скупают товары в Латвии. Экономическое положение страны сильно ухудшилось. Цены непрерывно растут. Ввоза из—за границы нет, т. к. не хватает валюты для закупок. В этом году Латвия должна вывезти в Германию и уплатить за имущество репатриантов продуктов на 5 миллионов лат. Уголь на исходе. Правительство выгоняет население в лес на заготовки дров, но вывезти эти дрова из лесу будет трудно. Налоги по сравнению с 1934 годом увеличились в 3 и больше раз, причем Ульманис предупредил, что налоги будут повышены.
Правительство ведет подготовительную работу для выступления в подходящий момент против СССР. С этой целью идет перегруппировка Латвийской армии. Воинские части из Риги (4 полк и арт. части) и Двинска (12 полка) выводятся на Восток, где они займут исходные позиции на случай войны с СССР. На Западе продолжается окружение советских гарнизонов, расположенных в Либаве и Виндаве. Говорят, что командира Курдземской (так в тексте, правильно — КУРЗЕМСКОЙ) дивизии ген. Данкерса пр—во заменило генералом БУКСОМ потому, что ДАНКЕРС не то отказался проводить мероприятия, связанные с окружением сов. гарнизонов, не то признан ненадежным для этой цели.
Наряду с переговорами, которые правительство ведет с Москвой о закупке оружия, на днях отправлена делегация для закупки оружия в Берлин.
Относительно слухов об уходе ген. БАЛОДИСА в отставку КЛЯВИНЬШ заявил, что не верит этим слухам. По его мнению, это очередной маневр БАЛОДИСА, имеющий целью набить себе цену на его якобы советофильской позиции получить соответствующий денежный куш от УЛЬМАНИСА, что он делал и прежде.
КЛЯВИНЬШ не верит также слухам и о путчистских стремлениях ген. БЕРКИСА, считая это очередным маневром Ульманиса. БЕРКИС — послушное орудие в руках Ульманиса и, коме того, очень ограниченный человек, точнее дурак. Поэтому вряд ли он сможет сделать что-либо самостоятельно. Душой латвийской армии является начальник штаба ген. РОЗЕНШТЕЙН, который руководит армией и подбирает кадры, преимущественно из лиц, состоящих в организации колпаковцев. Сам он также колпаковец (так в тексте, правильно — калпаковцев). Большую роль в латвийской армии играет нач. военного училища МАТЕУС, занимающий руководящий пост в организации колпаковцев.
Спросил КЛЯВИНЬША, как обстоит у него дело с работой и заработком. К. ответил, что работает у адвоката АНТОНСА бесплатно, в качестве практиканта. Живет пока на свою пенсию, часть которой идет на покрытие долгов. Если бы он обратился к правительству, то, возможно, ему дали бы какую-либо работу, но он не желает просить о чем бы то ни было нынешнее правительство. Лучше быть безработным, чем работать на Ульманиса. Ожидает, что весной материальное положение его ухудшится. Обещал подумать, как можно ему помочь. К. сказал, что он был бы рад получить какую-либо работу у нас, но так, чтобы «это внешне было незаметно». Предложил ему дать характеристики высшего комсостава латвийской армии. К. Ответил, что рассказать известные ему сведения о некоторых лицах может, но писать не хочет.
Посоветовал ему напечатать на машинке, если стесняется писать от руки. К. обещал подумать об этом.
«Джон»
(ЛГА, ф. 1, оп. 1, д. 27, л. 16–17)
«Дик России не знает»
Наконец наступил поворотный пункт в отношениях военачальника и советской резидентуры.
«15 марта 1940 г.
место — г. Рига, Латвия.
ВЕРБОВКА ГЕНЕРАЛА К. («Смелый»)
Встреча с генералом К. состоялась на Елизаветинской улице, д. 19, кв. 4., где он иногда принимает своих клиентов. К. встретил меня сам, причем вышедшему на звонок человеку объяснил, что это пришел к нему посетитель для заключения договора. Когда мы остались вдвоем, К. осведомился у меня, все ли в порядке в отношении «хвостов», т. е. слежки. Успокоил его, сказав, что за это беспокоиться нечего, т. к. я позаботился обо всем.
В начале беседы К. заявил, что он ничего не написал, т. к. не хочет писать что-либо на бумаге собственной рукой, но может рассказать все, что знает, на словах. При этом он вынул из кармана шпаргалку, по которой приготовился говорить. Я в свою очередь приготовил блок-нот (так в тексте), заметив, что раз генерал не желает писать на бумаге, буду записывать все сам.
К. сначала изложил, как он выразился, «свое политическое кредо», сущность которого сводится к следующему:
После нынешней войны неизбежно возникнет новая война, война против СССР, независимо от того, победит ли англо-французский блок или Германия. Поэтому СССР надо готовить оборону заранее, сейчас же надо направлять все силы для обороны.
Советский Союз правильно поступил, решив создать и укреплять военно-морские базы в Латвии. В этом — основной смысл договора между СССР и Латвией. Но для успешной реализации договора необходимо сотрудничество, в основе которого должно быть полное доверие. Можно ли доверять правящей ныне в Латвии клике в лице Ульманиса и Балодиса? Нет, доверять этому правительству нельзя. Ульманис и Балодис лояльно сотрудничать с Советским Союзом не будут, ибо они были и остаются заядлыми врагами СССР.
В самом деле, возьмите биографию и политическую деятельность «Дика» (так назвал генерал Ульманиса, чтобы не произносить его фамилии). Дик России не знает, так как никогда там не был. До 1907 г. он работал здесь помощником волостного писаря. Окончил только митавское городское училище. Работая в волости, стал заниматься политикой. Но вскоре, забрав общественные деньги, удрал в Америку. В течение 6 лет (до 1912 г.) жил в Америке, где обучился молочному делу и скотоводству. Вернувшись в Латвию, стал читать здесь лекции по этой отрасли.
К русской культуре Дик не приобщался и эту культуру не знает.
В 1919 году он шел с немцами, обещая им за поддержку землю. Он породил и «бермантовщину» (так в тексте, правильно — бермонтовщину, от Бермонт). После неудачи с немцами он перекинулся к англичанам и стал ориентироваться на них.
Всю свою жизнь Дик стремился к власти, но будучи по натуре трусом, он старался захватывать власть без выстрелов, т. е. без вооруженной борьбы.
С приходом к власти Гитлера Дик взял от него идеи и стал их насаждать в Латвии. Во время переворота 15 мая 1934 г. для него был приготовлен на Рижском аэродроме немецкий аэроплан. На случай неудачи он сообщил своему брату, проживающему в деревне, свой адрес в Берлине.
За неделю до заключения пакта о взаимопомощи с СССР Ульманис послал в Берлин делегацию с целью получения поддержки от Германии против СССР. И только после отказа Берлина он пошел на заключение пакта с СССР.
После заключения пакта о взаимопомощи не было ни одного факта, который свидетельствовал бы о стремлении Дика и его правительства к дружбе и сотрудничеству с СССР. Наоборот, факты говорят о противоположных тенденциях: на всех собраниях, в армии, среди айсаргов (так в тексте, правильно — айзсаргов), в школах ведется антисоветская агитация, всеми способами создается враждебное настроение против СССР. Эта агитация имеет известный успех, потому что мелкобуржуазные круги, не говоря уже о крупной буржуазии, будучи запуганными всякими «ужасами», боятся прихода советской власти.
Возьмем факты из военной области.
Правительство усиленно выкачивает средства для обороны. Налоги повышены почти в три раза (повышение на 20% к табели предусмотренных налогов для низших окладов и доходов и в несколько раз — для больших доходов).
По новому закону с каждого рабочего взимается по 20 л. в год. Цель этого налога — выселить рабочих из города в деревню. Все средства, которые правительство получает от сборов и налогов, идут теперь на оборону.
Закуплено большое количество оружия в Германии, главным образом противоавиационного и танкового. Недавно создан противоавиационный полк и увеличено танковое вооружение. Теперь при каждой дивизии имеется по одной броневой или танковой роте.
Происходит полная перемена дислокации армии. Гарнизон из Двинска выведен и размещен по советской границе. В частности, выведен 12 пех. полк и артиллерийский полк Земгальской дивизии, выведен также весь бронеполк (бронепоезда), которые, очевидно, будут размещены в районе Режицы и Ритупе.
(ЛГА, ф. 1, оп. 1, д. 27, л. 18–29)
Информация о первых лицах страны преподносилась Смелым не без тенденциозности. К тому времени напряжение между Улманисом и Балодисом действительно достигло апогея, что вылилось вскоре — всего через три недели — в увольнение популярного генерала. Видимо, Смелый недолюбливал более статусного однокашника по Виленскому юнкерскому училищу, который впоследствии собрал все лавры за Освободительную войну. Хотя Робертс Клявиньш, окончивший тот же курс на четыре года позже (такая же разница была у него с Балодисом в возрасте), затем два года проучился в Николаевской академии Генерального штаба. А еще Балодис в Великую войну три года просидел в плену у немцев, тогда как Клявиньш — всего два месяца, и обоих выпустили после заключения мира кайзеровской Германии с большевиками. Только вот служба Клявиньша в ополчении Временного правительства Латвии датируется с 18 ноября 1918 года — а Балодиса только с декабря. Ну наконец и ему перестало везти!
Что же касается Дика, то Улманис в действительности объездил всю Россию во время Великой войны, закупая на Севере, в Поволжье и Сибири продукты для латышских беженцев. Ну и полгода в Псковской тюрьме в 1905–1906 годах стоило засчитать...
(Продолжение следует)
