Юноша Костя и девушка Алина (имена изменены по просьбе интервьюируемых). Костя – гей, Алина – бисексуалка (сама она уточняет, что является лесби-романтиком, то есть физически ей могут нравится люди любого пола, но романтические отношения она может строить только с девушками).
Вместе мы обсудили:
- когда подростки осознают свою сексуальную ориентацию;
- можно ли шутить про ЛГБТ;
- гомофобию учителей;
- почему нельзя говорить “гей-парад”;
- что делать ЛГБТК+ подростку в религиозной семье.
Гомосексуальность – это просто фаза? Подростки не согласны, по их мнению, это ничем не отличается от осознания гетеросексуальности
– В каком возрасте вы поняли, что у вас нетрадиционная сексуальная ориентация?
К: Я так и думал, что этот вопрос будет задан. Он входит в сборник “Топ-10 самых тупых вопросов”. То же самое, как и с осознанием гетеросексуальной ориентации. В определенный момент появляется человек, в которого ты влюбляешься. В моем случае мне в 13-14-летнем возрасте понравился один мой одноклассник.
А: У меня такое ощущение было всю жизнь, я просто не знала, как это называется. Мне нравились девочки в детском садике, мне нравились девочки в школе. И только потом я узнала от других, что не у всех девочек так.
– Ну, ты же понимаешь, что до определенного возраста – это просто симпатия, а не влечение?
А: Тогда, наверное, пубертатный период. Около 13 лет, когда вся эта информация начала скапливаться.
– Многие считают, что гомосексуальные наклонности в вашем возрасте – это просто фаза. Вы можете представить, что лет через 10 ваша сексуальная ориентация изменится?
К: Лично я просто не вижу себя в отношениях с противоположным полом. Не могу даже себе представить, хоть и пытался представить. При этом я могу оценивать девушек с эстетической стороны. Но ни романтического, ни сексуального влечения у меня никогда не было.
А: Я тоже уверена, что у меня это серьезно, я определилась.
На это все-таки уходят месяцы, годы самокопания, спрашиваешь других и к этому возрасту, по крайней мере в наше время, ты уже точно знаешь свою ориентацию
Хотя, конечно, есть люди, которые даже спустя годы в браке понимают, что не могут любить этого человека, не испытывают к нему сексуального влечения. А к своему полу их тянет больше.
– Сколько человек в вашем классе относят себя к нетрадиционной сексуальной ориентации?
А: 10 из 30.
К: Да, около трети точно являются ЛГБТК+ персонами. Включая асексуалов и аромантиков.
– Но ведь это выше нормы. Насколько мне известно, ЛГБТК+ персон около 15-20% населения.
К: Дело в том, что данные не собираются по всему миру и ежедневно. Также зачастую закон или цензура не позволяют говорить и заявлять, кем ты являешься на самом деле. Поэтому люди, в основном, скрывают это. Так как мы все друзья, эта треть нашего класса, мы общаемся и мы знаем друг о друге такие нюансы, как сексуальное влечение, романтическое влечение.
А: Мне кажется, это чистая случайность. Потому что в параллельном классе, по-моему, нет ни одного ЛГБТ-представителя. Так получилось, просто скопление.
Как найти смелость и признаться самому себе в гомосексуальности? Помогли сериалы, блогеры, друзья
– Вот в моем классе тоже не было ни одного представителя ЛГБТК+, и, насколько мне известно, так остается до сих пор. Вам кажется, что некоторые просто не признаются себе в этом?
К: Все от случая к случаю. Как я заметил, как минимум 1 из 30 человек в классе может потенциально являться представителем ЛГБТК+, просто не осознавая этого. Многие проходят через особый опыт, благодаря которому понимают это. Строятся рамки нормы, с кем ты обязан, именно обязан встречаться для того, чтобы поддерживать все эти стандарты. Но в один момент у них что-то щелкает в голове, и они понимают “мне некомфортно в отношениях с тем или иным человеком”. Это боязнь того, что тебя будут осуждать, свои собственные комплексы, многие иногда просто не разбираются и боятся принять себя такими, какие они есть.
– А что вам помогло?
К: Мне лично помогли блогеры, которых я смотрю. Как представители ЛГБТК+, так и активисты. Также мне очень помогли друзья.
Было важно рассказать это кому-то, поделиться всем, что я чувствую. Мне было важно знать, что будет поддержка
На меня также повлияла моя семья. Моя мать – медсестра, специалист в области медицины. При этом она гомофоб. Меня это тоже очень подбивало на то, чтобы поделиться своими переживаниями на этот счет. Моя семья просто не захочет меня воспринять таким, каким я родился.
А: Мне, наверное, очень помогли сериалы и культура, в целом, когда стали появляться ЛГБТ-персонажи. Потому что я очень отрицала свою ориентацию, наверное, до 9-го класса. Меня часто спрашивали даже в классе, и я всегда говорила: “Ребята, я гетеро, это просто шутки, ничего такого”. А потом я все-таки поняла, зачем скрывать, если это нормально. На меня тоже повлияла семья, потому что у меня очень верующая семья и, конечно, это большой грех. И в том возрасте я уже решила, что не могу поддерживать религию, которая осуждает меня за то, кем я родилась. И мы не должны осуждать других людей.
К: Да, учитывая, что религия создает рамки, при которых ты должен, не помню дословно, но “возлюбить ближнего своего так же, как и самого себя”. И при этом это так не работает.
– В заповеди же речь идет о духовной любви.
К: Понятное дело, но…
А: Хоть какое-то уважение должно быть.
– В таком случае, не могу не спросить. Вы не считаете, что ваша ориентация может быть бунтом? Настолько родители давят в религии или гомофобии, что это такой выход из ситуации.
К: В том-то и дело, что с гомофобией лично я встречался только тогда, когда это в редких случаях крутили по телевизору, либо в редких шутках, условного канала ТНТ. При этом я не встречался с этим от своих родителей, если сам не заговаривал на эту тему. Меня любят, меня принимают.
– То есть они знают про твою ориентацию?
К: Это отдельная история, наверное, мы поговорим о ней позже. Но открытой гомофобии не было. Она встречается только тогда, когда в лоб говоришь что-то.
А: Я, в принципе, не думаю, что ориентация может быть каким-то бунтом. Потому что я не могу заставить себя испытывать чувство или влечение к тому, к кому меня не влечет. И даже, если бы ребенок вырос в токсичной среде, и он захотел бы взбунтоваться, попав в квир-тусовку, он не смог бы себя заставить поменять ориентацию. Это что-то врожденное.
Даже, если бы мы родились в семье, где царят мир, любовь и принятие других ориентаций, мы бы все равно были такими же
Что по юмору? Прежде, чем шутить, будьте уверены, что никого не оскорбите – друзьям прощается больше
– Хотел еще спросить о юморе. Я правильно понимаю, что шутки от друзей, от тех, кто знает о вашей ориентации, он допустим?
К: ЛГБТ-комьюнити в той же Европе не относится к таким шуткам оскорбительно, если понятно, что он не представляет ненависть, он добр по отношению ко всему сообществу. В американском же комьюнити это, скорее всего, восприняли бы в штыки. При этом я часто шучу достаточно жестко и черно. При этом, я позиционирую себя, как про-феминиста, я стараюсь бороться за права женщин, так же, как и за права ЛГБТ-комьюнити и других ущемляемых групп людей.
– То есть, одна и та же шутки из уст друга или комика на ТНТ звучит по-разному?
А: Да, потому что мы знаем мотивы. Это так же, как и с правилом, что только чернокожие могут использовать н-слово. То же самое и в нашей среде. Шутки от ЛГБТ и про-ЛГБТ приемлемы. Но, если это люди, которые настроены негативно, то лучше им не шутить так.
– А в вашем классе есть кто-то гомофобный или около-гомофобный?
К: Конечно, мы постоянно с этим сталкиваемся в школе. Допустим, в 9-м классе я и группа наших одноклассников должны были провести собственное исследование. Я выбрал для группы тему “Знания об ЛГБТ-комьюнити”. Мы создали анкеты, начали их раздавать. И потом какая-то часть школы называла меня словом на букву “п”. У нас в классе тоже участилась гомофобия просто потому, что у кого-то очень длинный язык и отсутствует личная жизнь. Легче обсудить кого-то другого, чем поработать над собой. Я бы сказал, что где-то треть нашего класса гомофобна. Это обусловлено обществом, семьей и иногда даже религией – у нас есть строго верующие люди.
А: Не все из этой трети ярые гомофобы, они не выражают такую точку зрения. Но если ты что-то упоминаешь о ЛГБТ, ты видишь и слышишь их реакцию.
К: Что называется, “я не гомофоб, но…”. Эти люди, конечно, тоже гомофобны и несут негатив.
– А оставшаяся треть – это благожелательно настроенные гетеро?
А: Есть и нейтрально настроенные люди, которые нас поддерживают, но не высказывают это открыто, не борются. И мы к этому нормально относимся.
Мы для них просто люди, они для нас просто люди, а ориентация – это не какое-то клеймо
К: Лучше так, чем когда тебя обсуждают, сидя прямо за тобой.
А: Неприятнее, когда гомофобная позиция поддерживается учителями.
Гомофобные настроения среди учителей. Одна даже говорила третьеклассникам, что таких людей надо убивать
– Учителя знают о вашей ориентации?
А: Слухи доходят до них. Или они слышат какие-то разговоры в коридоре. Например, у меня была ситуация в этом году, у меня была девушка, мы встречались. Она учится в одной школе со мной. И, когда мы обнялись, мимо прошла учительница и попросила нас не обниматься и не ходить рядом при ней.
– При том, что теоретически вы могли быть просто подругами и просто обниматься?
А: Да, именно так. Или мы с моей подругой шли по коридору, я упомянула свою девушку, именно назвав ее “своей девушкой”. И учительница, шедшая за нами, она нас развернула и: ”Девочки, давайте вы при мне не будете ругаться”.
К: Говоря об этом, снова вспомню мое исследование в 9-м классе. Некоторые учителя спросили: “ЛГБТ – это заболевание какое-то?”. Это был не сарказм, они просто не знали. А некоторые так и писали: “Не против, но не хочу, чтобы мой ребенок был таковым”.
А: По их мнению, ориентация – это выбор. И это тоже огромная неосведомленность.
К: Да, они считают, что ориентацию можно навязать, ею можно заболеть, можно оступиться.
А: Помню, как доказывала это учительнице в своей прошлой школе. Я была совсем маленькая, это был третий класс. У нашей учительницы по русскому языку дочка – медик. И она своей маме пыталась доказать, что ЛГБТ – это не болезнь, это признак нормы, что признано врачами.
А учительница нам говорила: “Как это так, зачем это извращение?”. И она рассказывала маленьким детям, что это ужас, так нельзя, таких людей нужно избивать и убивать
– В третьем классе?!
А: Да, третий-четвертый класс. Ярые гомофобы бывают и такими. Может быть, она была на эмоциях, после разговора со своей дочерью, но это въелось мне в память.
К: В любом случае, это не дает ей право вещать настолько экстремистские вещи на столь неокрепшие умы.
– А как вам самим кажется, раз уж мы заговорили, в школе, когда нужно рассказывать о ЛГБТ+ людях?
А: Мне кажется, об этом не нужно рассказывать. Просто не надо навязывать мальчикам и девочкам навязывать мнение, что это неправильно, говорить, что это плохо. Не надо навязывать негативное отношение к ЛГБТК+ людям.
К: Как минимум, нельзя навязывать ненависть или какой-либо негатив, дискриминационные вещи. Дети же будут считать, что это нормально, раз взрослый человек так делает.
– А что такое навязывать? Потому что это аргумент гомофобов, чаще всего: “Мы не против, но не навязывайте это детям”.
К: Проблема как раз-таки в том и есть, что пропаганда, в основном, идет со стороны гетеро-отношений. В том плане, что ЛГБТК+ людей старались обходить стороной. Либо их показывали с плохой стороны. Например, в кинематографе это была такая щепетильная тема, когда брали стереотипные образы: типичный худенький мальчик-гей, манерный, с накрашенными волосами, любит носить женские шмотки. Что называется, лучший друг девушки. Дело в том, что достаточно легко не использовать конкретные вещи. Можно просто обособлять любовь. Необязательно, что она должна идти от кого-то к кому-то, некоторые не испытывают этого чувства, поэтому и существует аромантичные и асексуальные люди. Я бы своему ребенку показывал абсолютно любые мультфильмы, которые он сам захочет. Я бы не стал ограничивать его определенными вещами, которые он просто обязан посмотреть только потому, что я являюсь ЛГБТК+ персоной.
Я бы просто хотел сказать ему: “Все мы разные и ты прекрасен в любом своем обличии, не важно, кем ты являешься"
– Как вы относитесь к гей-парадам?
К: Огромная ошибка называть это гей-парадом. Правильно говорить – прайд. Цель этого мероприятия показать, что ЛГБТК+ люди есть. Мы существуем, мы часть этого мира, часть сообщества, часть страны, часть города, в котором мы живем вместе с гетеросексуальными людьми. Прайд относится ко всему ЛГБТК+ сообществу. Один из видов гомофобии, это когда мужчины говорят: “Я бы убивал геев, а лесбиянки мне нравятся”. Это сразу и объективизация женщин, и ненависть к гомосексуальным мужчинам. Геев от ЛГБТ-сообщества оделяют конкретно гомофобы. По их мнению, прайды размывают нормы и рамки общества, которые строились веками. На самом-то деле, не очень хорошо они и устроились.
– В следующем году прайд будет в Риге. Собираетесь?
К: Собираюсь.
А: Я очень хочу, да. Вообще, обычно защищают детей от ЛГБТ те гомофобные люди, которые за то, чтобы детей воспитывали насилием, чтобы род их занятий зависел от пола: девочкам – танцы, мальчикам…
К: Работа и содержание семьи. Девочки, стирать, убирать, готовить. Этот список бесконечен. Рожать-рожать-рожать.
А: А мужчина должен идти на завод – мы все это знаем. Еще странный момент, считать, что, если человек на прайде, то он ЛГБТ. По статистике, 60% посетителей и участников прайда – это цисгендерные гетеросексуальные люди, которые поддерживают своих учеников, родителей, детей, своих близких. Тех, кем они гордятся, потому что те приняли себя.
– Я понимаю, что следующий вопрос будет сложным. И вы вполне можете отказаться на него отвечать. Но, рассказывали ли вы семье о своей ориентации, может, намекали?
К: Проблема в том, что у меня был аутинг. Это камин-аут не по твоей воле. Меня заставил это сделать мой собственный брат. Ему не понравилось, что я оставлял комментарии под фотографиями парней – я просто писал, что мне нравится, как они выглядят. Брат это увидел: “Ты идешь и говоришь это родителям”. У меня были предпосылки и до этого, поэтому, можно сказать, семья подозревала. Меня “палили” при просмотре негетеросексуального порно. Это было два раза, а на третий раз поймали на том, что я общался с парнем в Skype и писал ему романтические слова. После этого разговора в Skype, мать предложила отвести меня к психологу. Я согласился и в итоге единственное, что мы обсудили – это мой невроз. Темы ЛГБТ мы не касались весь сеанс терапии. Видимо, психолог понимала, что моя мама не права, и, что мне надо решить только проблемы с психикой, а не то, кем я являюсь.
– Но невроз ведь мог быть связан как раз с тем, что тебе надо было скрывать свою ориентацию.
К: Отчасти так и было. После того случая моя мама думала, что все в порядке, “он – нормальный”. И потом произошла ситуация с братом. Возвращаясь к ней. В начале я сказал папе, для прикрытия назвался бисексуалом, мол, мне нравятся и девочки и мальчики. Когда я это сказал при маме, до сих пор помню этот кошмар… Она меня избила ремнем. Мне тогда было 14 лет. У меня оставались после этого шрамы. Она плакала, что, мол, они думали по-другому, а я совершил вот так, “ты же понимаешь, что тебя могут изнасиловать?” – это я, вообще, не понял, к чему было. В итоге у меня тогда впервые появились мысли о том, что физически навредить самому себе, совершить какой-то селф-харм. Но, к счастью, я слишком эмоционально устал и не смог. После чего меня поразила реакция брата: ”Сходи в холодный душ, тебе полегчает”. Человека, который заставил меня сделать то, что я бы сам никогда не сделал. Особенно в 14-летнем возрасте. Были и другие гомофобные вещи. Я помню, в “Голос. Дети” участвовал мальчик с проблемами со здоровьем, забыл сейчас имя (Данил Плужников, победитель 3 сезона – прим. ред.).
И мама сказала: “Ох, как ему тяжело. А тебе пусть так и пихают члены по самые помидоры, раз ты этого так хочешь”.
Я помню эту фразу прекрасно, не знаю, помнит ли она. Может, я и зря об этом говорю, но мне очень надо высказаться. Потому что тема сложная. После этого ничего такого не было. Разве только помню, что был день рождения тети, и родители решили тост и про меня сказать. И папа, возможно, решил намекнуть, что может меня принять. Он сказал такую фразу: “Ты – наш ребенок, и мы тебя всегда примем”. Не знаю, с какой целью, что он имел в виду. Но, может, он и мог бы меня понять. Хотя я знаю, что он все равно гомофоб, потому что просмотр “России 1” не сказывается хорошо на толерантности и видения ситуации, в целом. Помню еще на дне рождения мамы она позвала меня потанцевать и спрашивала: “С девочкой так не хочешь потанцевать?”. Я сказал, что такого желания нет. Она спросила: “А что дальше будет?”, ну в итоге разговор ни к чему не привел. Я отвечал односложно, чтобы она больше с такими вопросами не подходила. Потому что у меня есть психологическая травма с 14 лет, и я ее маме забыть не могу и не хочу. Потому что это ненормально. Сейчас уже, так как мне 17, у меня появляются импульсивные мысли – взять, что-то выложить в Facebook: статьи про ЛГБТ, видео про ЛГБТ. Чтобы родители со мной решили поспорить, но теперь я уже буду подкован.
А: У меня история немного легче. Камин-аут перед родителями я не делала, но, к сожалению, у меня был аутинг перед моей сестрой. Я рассталась с парнем, он решил, что я слишком хорошо живу и надо бы мне немного испортить мне жизнь. Он рассказал моей гомофобной сестре о моей ориентации, о том, что я теперь встречаюсь с девушкой, и какой это грех. К сожалению, сестра была на тот момент в другой стране. И это испортило ей весь отпуск. Она приехала ко мне в первый же день и поговорила, и разговор этот был со слезами. С виной, потому что она задавала вопросы: “Что же я сделала не так в воспитании?”. Мне приходилось ее убеждать, что дело не в воспитании, люди просто так рождаются, и я никак не поменялась, как человек. В итоге моя сестра меня приняла, мы можем поговорить на эту тему, она меня поддерживает.
– Она перестала быть гомофобом?
А: Она постепенно меняется. Она говорила, что ей сложно это принять, но она меня любит, поэтому пытается принимать не только меня, но и других ЛКБТК+ людей: моих подруг, пары в фильмах.
Она стала легче к этому относиться, потому что все-таки ей важнее я, а не религия или мнение соседей, например.
Потому что это частый аргумент: а что люди подумают? Теперь ей важно только то, что она думает обо мне, а я о ней. Это мне кажется правильным проявлением родственной любви.
– И в конце. Что вы хотели бы сказать подросткам, которым кажется, что они относится к ЛГБТ, но боятся в этом признаться и их родителям?
А: Если вы ЛГБТ-подросток и не знаете, что делать, – просто живите и будьте счастливы! Забудьте про мнение людей, они всегда найдут, кого ненавидеть, чтобы убедить себя, что они лучше. Ваша ориентация – не ваша проблема, а часть вас, ваша способность любить. Если кто-то пытается переубедить вас – не слушайте, потому что вашу жизнь проживать именно вам. Если вы родитель этого ребенка, то любите, потому что это ваш ребенок. Это не болезнь, он таким, правда, родился, и это нормально. Это часть нормы. И то, что он выбивается из традиций, не значит, что это плохо. Мир меняется, меняются какие-то стандарты, должно меняться отношение к другим людям.
К: Я могу добавить, обращаясь к родителям ЛГБТ-подростков. Вместо того, чтобы думать, что скажут другие люди, подумайте о своем ребенке.
Подумайте о том, что ребенку будет счастье, если вы его примете таким, какой он есть, таким, какого вы его сами родили, воспитали, и каким он в итоге вырос.
Примите его, а не унижайте, не вкапывайте в грязь, в свои комплексы, и не думайте, что скажут другие. Вашему ребенку важно, чтобы его любили собственные родители.
Несколько фактов о ЛГБТ.
- Современная наука считает гомосексуальность разновидностью нормы. Гомосексуальность была официально исключена из международного классификации болезней 17 мая 1990-го года;
- Ни одно серьезное исследование не нашло связей между сексуальной ориентацией родителей и сексуальной ориентацией ребенка. На данный момент считается, что нельзя научить быть гомосексуалом, так же, как и нельзя научить быть гетеросексуалом;
- На данный момент лишь 30 стран легально разрешили однополые браки. В некоторых странах до сих пор существует уголовное наказание за гомосексуальные отношения, в том числе, и смертная казнь (Иран).
Если вы являетесь представителем ЛГБТК+ в Латвии и вам нужна помощь, можно обратиться за ней в организацию Mozaika.lv через интернет или, позвонив по телефону 28 440 340.