На ток–шоу зачастую обстановка накалена — участники перебивают и перекрикивают друг друга, не всегда дают довести мысль оппонента до конца, иногда доходит до рукоприкладства… В спокойной бесстрессовой обстановке газета "СЕГОДНЯ" задала известному политологу несколько вопросов, касающихся насущных латвийских проблем.
Про русский язык можно забыть?
— В Латвии случилось то, чего так боялись русские родители: в школах теперь преподавание будет вестись полностью на латышском языке, что может привести к потере русской идентичности и к ассимиляции детей. То же самое собираются сделать и в детских садиках. Николай Васильевич, что бы вы посоветовали несогласным с таким положением вещей родителям: смириться, бороться или уезжать?
— Ну, смотрите, почему–то до сих пор эти родители предпочитали жить в Латвии — значит, были какие–то плюсы, хотя было понятно, в каком направлении развиваются события. Тем не менее многие русскоязычные, русские остались жить в странах Балтии, потому что у них, видимо, были какие–то другие соображения, кроме языковых и кроме того, что случится с их детьми. Поэтому, я думаю, им в первую очередь надо взвесить, насколько важны русский язык и образование для их детей и перевешивает ли это те плюсы, которые есть у них как у людей, имеющих право проживать в странах Прибалтики, в частности в Латвии.
Поэтому здесь общих советов давать просто нельзя. Мне кажется, что русскоязычные организации, группы и движения в странах Прибалтики, в частности в Латвии, эту проблему решить будут не в состоянии. Надо было, конечно, всячески подталкивать российские властные структуры, чтобы при любых переговорах с латвийскими властями, властями Евросоюза обязательно вставал вопрос о русскоязычных школах в Латвии в данном случае. В принципе, мировой опыт показывает, что это можно было решить, и, наверное, еще можно вернуться к этому вопросу. Например, Венгрии удалось добиться сохранения венгероязычных школ на Украине путем переговоров за счет компромисса по каким–то другим вопросам.
У России очень много рычагов воздействия на ситуацию в Прибалтике, поэтому мне кажется, что в принципе это в меньшей степени проблема родителей детей, которые живут в Прибалтике, а это проблема России, которая почему–то не стала поднимать этот вопрос остро и категорически настаивать на реализации программы сохранения русскоязычных школ. В российско–латвийских отношениях есть очень много аспектов, и уверен, что можно включить компромиссы со стороны России в ответ на сохранение образования на русском языке.
Поэтому русскоязычным группам сегодня очень важно максимально поднимать этот вопрос перед российскими структурами, которые имеют дело с Прибалтикой — будь это бизнес, будь это политические, военные и дипломатические структуры, — и пытаться поднимать этот вопрос как возможность компромисса по любой теме. Я повторяю, что здесь мировой опыт, безусловно, есть.
Можно ли гособразование заменить коммерческими русскими школами, дополнительными добровольными занятиями русского языка или преподаванием на русском языке других предметов, будь это воскресные или церковные школы, дипломатические или культурные? Этот вопрос, конечно, связан с деньгами, и здесь тоже, безусловно, Россия может помочь, но я считаю, что это очень острая, серьезная и, к сожалению, проигранная большим русским миром проблема. Я бы здесь в значительной степени возложил бы ответственность за ее проигрыш на Россию, которая, конечно, имеет дипломатические возможности надавить на страны Прибалтики, на страны Евросоюза, тем более что существует очень много аспектов, где у России есть выигрышные карты.
Поэтому я бы не спешил уезжать, пока не будут использованы все возможности и все шансы изменить ситуацию к лучшему.
Как минимум можно попытаться добиться создания коммерческих русских школ и аккредитации их в Министерстве образования Латвии, чтобы они получали дипломы наравне с латышскими школами. Или по–крайней мере через российские политические структуры добиться их аккредитации и признания дипломов о среднем образовании в Российской Федерации, как это, например, делается сегодня в Абхазии, Южной Осетии, в Донецке и Луганске и так далее. Есть очень много вариантов, которые можно использовать.
Но опять повторяю: здесь нужно каждой семье понять, что для нее важнее: жить в стране Евроcоюза или сохранить своих детей как часть русского мира.
Дипломаты вместо генералов
— В минобороны Латвии постоянно говорят о российской военной угрозе и требуют большего финансирования. Есть ли повод для таких опасений?
— Думаю, что повода нет. Не верю в конспирологические теории какой–то особой российской агрессивности в отношении Прибалтики. Думаю, что в это не верит и руководство НАТО.
Другое дело, что если Россия захочет каким–то образом агрессивно работать с Прибалтикой — а такая ситуация может сложиться, — то, конечно, это будут не военные усилия, не военная конфронтация, а скорее какие–то гибридные способы, которые Россия очень хорошо освоила. Но это уже не относится к чисто военным конфликтам.
Безопасность Латвии и других стран Прибалтики в первую очередь зависит от того, насколько открыто, добросовестно и интересно выстроены отношения с Россией, поэтому здесь дело не в военных бюджетах стран Прибалтики, а в их умении дипломатически построить добрососедские отношения с очень большой гораздо более вооруженной державой.
Авианосцы и торговля газом
— Может ли противостояние США и РФ вокруг "Северного потока" перерасти в военный конфликт в Балтийском море?
— Не думаю, что это может перерасти в широкий массивный военный конфликт, тем более между Россией и США. Думаю, что могут быть какие–то агрессивные противостояния и столкновения по поводу "Северного потока", но в принципе все понимают, что военным способом проблему решить не удастся в любом случае.
Проблема здесь политическая, финансовая, конкурентная, проблема дележа рынков, дележа возможности влиять на внутреннюю политику и на рынок энергоносителей в тех или иных странах. Мировой опыт показывает, что военным способом такие проблемы решать нельзя.
То, как развивались события в Ливии, в Ираке, как сегодня развиваются события в Сирии, показывает, что военный способ решения этих проблем весьма ненадежен и влечет слишком большой ущерб, который потом трудно купировать, если вообще возможно купировать. Такие проблемы обычно решаются путем компромиссов в какой–то другой сфере, путем финансовых и политических договоренностей. Но нет пока в мировом опыте примера эффективного решения военными способами конкуренции в сфере бизнеса, а "Северный поток" — это конкуренция в сфере политики и бизнеса.
Олег МЕРКУЛОВ, собкор газеты "СЕГОДНЯ" в Вашингтоне (США).