Если футболисты выйдут на волю осенью, в общей сложности они проведут за решеткой почти год. Срок контракта Кокорина к тому моменту уже истечет.
Сомнений в том, что дело будет отправлено в суд, практически не было. Это подтверждает статистика: в России процент оправдательных приговоров ничтожно мал (около 0,5). Да и самого приговора вчера не могло быть: предварительное заседание — это бюрократическая процедура, на которой по существу ничего не решается. Свидетели, потерпевшие, родственники и журналисты на нем не присутствуют. Адвокаты заявляют последние ходатайства, а судья (вчера — Елена Абрамова) им отказывает или, наоборот, что-то удовлетворяет.
Изменение меры пресечения — главное, на что рассчитывали Кокорин с Мамаевым. И такая надежда была: насколько известно, потерпевшие — Денис Пак, Сергей Гайсини, Сергей Соловчук — не возражали изменить меру пресечения на залог (сторона Кокорина предлагала 10,4 миллиона, Мамаева — шесть) или домашний арест. Защита ходатайствовала о возвращении дела прокурору («для устранения дефектов обвинительного заключения») и настаивала, что после окончания расследования футболисты не могут повлиять на суд и свидетелей (паспорта сданы, ни одного сообщения об оказываемом давлении или поступивших угрозах со стороны потерпевших не зафиксировано).
За несколько минут до оглашения адвокат Мамаева Игорь Бушманов сказал, что защита сослалась и на выступление президента Путина на расширенной коллегии прокуратуры: «Там он обратил внимание, что пора уменьшать количество репрессивных мер, связанных с избыточным содержанием под стражей», — поведал Бушманов.
Но, как и всегда в этом деле, прислушались к обвинению.
— Оснований для пересмотра дела нет.
— Оснований для изменения меры пресечения нет.
— Суд оставляет Мамаева и Кокорина под стражей до 25 сентября.
Слушая вердикт, Александр пустил слезу. Мамаев повернулся к жене Алане (на двух предыдущих заседаниях она не присутствовала): «Полгода — ничего страшного. Главное — без паники. Скажи детям, пусть по телеку смотрят», — сказал футболист.
Мамаев вообще в порядке: подкачался, улыбался, шутил. Перед началом заседания журналисты спросили, играл ли он в футбол после исторического матча в «Бутырке», в котором отгрузил семь голов.
— Играл.
— На том же поле?
— Нет, нас на «Уэмбли» вывозят.
«Павел привык к условиям в СИЗО, — сказал Игорь Бушманов. — Правда, толком тренироваться не получается: он несколько раз в неделю посещает тренажерный зал для силовых тренировок, отжимается, крутит велосипед. Для профессионального спортсмена это ничто, беговой активности нет».
У Кокорина явно проблемы: из-за травмированного колена и малоподвижного образа жизни он прибавил в весе, все заметили, как его лицо округлилось. И это пугает.
Адвокаты в очередной раз заявили, что ему нужны реабилитационные процедуры по пять-шесть часов в день. Все, что нужно для допуска врачей в СИЗО, давно сделано. Решение остается за судьями.
Летом у Кокорина заканчивается контракт с «Зенитом». Петербуржцы хотят сохранить 28-летнего форварда, но не намерены продлевать соглашение на прежних условиях (около 3,3 миллиона евро в год). Как в таких ситуациях обычно поступают клубы? Скорее всего, Кокорину предложат небольшую фиксированную зарплату и бонусы за проведенные матчи и результативность — они и станут основной частью дохода футболиста. Если же Кокорин откажется, летом он станет свободным агентом и сможет вести переговоры с любым клубом. Даже из СИЗО.
Владимир Морозов