Выходя на лед в одной пятерке, они действовали в классическом советском стиле, от хоккея в их исполнении по коже бежали мурашки. Глядя на них, Скотти Боумэн придумал «Русскую пятерку».
В 1996 году вместе с «Колорадо» он брал Кубок Стэнли. Несколько раз внезапно уходил из хоккея и так же стремительно в него возвращался.
Мы познакомились в 2009-м, когда Озолиньш приехал из НХЛ в родное рижское «Динамо», пишет спортивный обозреватель РИА Новости Спорт Артем Дроздов. Тогда он поразил открытостью. Рассказывал о личных проблемах, не боялся показаться смешным. К нему всегда тянулись журналисты. Да что журналисты — простые люди, понимавшие толк в хоккее и умевшие выделить из толпы настоящего мастера.
Встретив Сандиса в холле одной из московских гостиниц, поразился его стати. Как говорится — ничего лишнего. В наше время, с его-то талантом, играл бы себе сейчас еще и играл. Как Яромир Ягр. Но, как говорится, мечтать не вредно. Вот и наш герой не хочет даже представить себе подобного. Почему?
— Сейчас совсем другой хоккей, — начал Озолиньш. — Более быстрый, чем в мои лучшие годы. В последние сезоны играть мне было очень тяжело. Из пункта А в пункт Б надо добраться как можно быстрее, и никакой опыт тут тебе не поможет. Особенно когда в твоем багаже сорок плюс, а против тебя сражаются двадцатилетние парни, полные сил и желания тебя обставить. Так что я закончил ровно тогда, когда мне надо было закончить. Еще перед сезоном-2013/14 я на 95% для себя решил, что он последний. А во время Олимпиады в Сочи я подстраховался на тот случай, если вдруг через какое-то время мне вновь захочется на лед. Перед одним из матчей сфотографировал на телефон все лекарства, предназначенные мне для того, чтобы я смог выйти на игру. Эта фотография у меня до сих пор: как только появлялись мысли вернуться, сразу же смотрел на это фото, и мгновенно понимал, что, завершив карьеру хоккеиста, все сделал правильно.
— А чего больше не осталось: сил или желания?
— Желание есть всегда. Даже сейчас на занятиях выходим с тренерами и играем с удовольствием. Но вот с организмом не поспоришь. Возможности справляться с нагрузками у меня уже не было. Да, есть уникумы, которые держатся до 45-46 лет. Но я не уникум. Хотя сорок два года — тоже достойный показатель.
— Почему возрастным игрокам, у которых есть желание играть, с каждым сезоном все труднее найти себе команду в КХЛ?
— Не только в КХЛ, во всем мире имеет место тенденция на более быстрый, атакующий хоккей. Плюс переход на маленькие площадки. Раньше можно было где-то недоработать ногами, соперника попридержать у борта. Сейчас этого нет и в помине. Как только выключаешь ноги, все — ты вне игры. Остается только нарушать правила. А это может быть наказуемо. Да и у бортика особо не похитришь: судьи очень строго следят за контактами игроков. Все изменения в хоккее, по большому счету, направлены на то, чтобы игроки больше ошибались. Там, где больше ошибок, больше опасных моментов. И, соответственно, заброшенных шайб.
— Так ведь опытные игроки наоборот реже ошибаются. В данной ситуации тренеры должны быть заинтересованы в меньшем количестве брака, разве нет?
— Лиги — что КХЛ, что НХЛ — становятся моложе. Еще одна правда жизни, от которой не уйти. Я вспоминаю начало девяностых. В почете были игроки большие, тяжелые. Потом эта мода прошла. Возможно, через некоторое время вновь задует ветер перемен.
Пляж или сборная
— Большую часть карьеры вы провели за океаном. Расскажите, как после долгого и трудного сезона в НХЛ хоккеист реагирует на вызов в сборную для участия в чемпионате мира?
— У каждого свои обстоятельства на то, чтобы принять решение ехать в сборную или нет. Я со своими командами практически всегда играл в плей-офф. А там — если выходишь во второй раунд, то все, тема сборной закрыта. Три раза я ездил на чемпионаты мира, и не вспомню, чтобы при этом испытывал какие-то проблемы.
— Ехали по зову сердца или чтобы продлить сезон?
— Тогда точно не было желания продлить сезон. Сейчас все по-другому. Почему так массово хоккеисты, закончившие играть в плей-офф НХЛ, летят на другой континент выступать за свои сборные? Ими движет желание максимально дольше играть на высоком уровне и тем самым сократить свой отпуск. Как было раньше: не попал в плей-офф или вылетел на первой стадии — четыре месяца отдыхаешь от хоккея. И никого это не удивляло. Я, помню, приехал в сентябре в тренировочный лагерь. Первое занятие. Один хоккеист, уже не помню кто, достает из баула коньки, а лезвии все в ржавчине. Он как снял их с себя после последнего матча в апреле, бросил в сумку, так эту сумку до сентября и не открывал. Сейчас подобное исключено. Подавляющее большинство хоккеистов работает индивидуально уже летом, чтобы к началу сборов быть во всеоружии. А в противном случае молодые тебя съедят. У них то, как раз, все регламентировано. Сначала — общий лагерь, потом — клубный для новичков. Закон природы: выживает сильнейший. Вот и думай после этого, на пляж ехать или отправиться поиграть за национальную команду.
— Российские звезды НХЛ традиционно массово приезжают выступать за сборную. При этом у них не всегда получается сыграть так, как того требуют болельщики. Отсюда критика последних и недовольство первых.
— Российская сборная постоянно в медалях. Это очень высокий стандарт. Кто еще из соперников может похвастаться такими стабильными результатами? Поэтому следующий вопрос, пожалуйста.
— Почему, на ваш взгляд, сломался конвейер по производству суперзвезд хоккея? Очередная тенденция?
— Классных игроков меньше не стало. Просто повысился средний уровень отдельно взятого хоккеиста. Объясняю. Ребята, которые не наделены исполнительским мастерством, стали до автоматизма совершенствовать хоккейные элементы, которые не требуют уникального индивидуального исполнения.
Поэтому если раньше разница между звездным и средним хоккеистами сразу бросалась в глаза, то в настоящее время она не так заметна. Отсюда и вопрос: где суперзвезды, почему мы их не видим? Поверьте, они есть. Просто показывать свое мастерство им стало в разы сложнее. Вспомните, еще десять лет назад пятьдесят заброшенных шайб за сезон никого не удивляли. Практически в каждой команде был хоть один игрок, кто выбивал полтинник. А что сейчас? Стабильно показывать такой результат удается только одному Александру Овечкину.
Университеты
— Вы обучались хоккею в СССР на большом льду. Как это помогло вам в вашей карьере?
— Никак. У меня не было выбора. Здесь играл на олимпийской площадке, потом перебрался через океан и стал играть на маленьком льду. Дальше — вернулся обратно. И, скажу честно, было тяжело, даже несмотря на то, что до двадцати лет играл на европейской коробке. Просто за семнадцать проведенных в НХЛ лет я элементарно все забыл.
— В чем была сила советской хоккейной школы?
— У нас было больше свободы — я имею в виду свободы выбора, каким видом спорта заниматься. Хоккей — дорогой вид спорта, но в те времена большую часть расходов покрывало государство. Не скажу ничего плохого про свои университеты. Но однажды, уже после того как закончил карьеру, сказал себе: «Сандис, никогда не говори «А вот в наше время». Зачем копаться в прошлом?
— Какие аспекты из советского хоккейного образования необходимо использовать в наше время?
— Хоккей не стоит на месте. После распада союза открылись границы, и в обе стороны хлынул огромный поток информации. Все перемешалось. Более того, с каждым годом различные аспекты подготовки хоккеистов все совершенствуются и совершенствуется. И сейчас уже тяжело сказать: это — финский стиль, это — канадский, это — российский. Информация находится в открытом доступе. Задача — взять все самое лучшее и правильно это лучшее использовать.
— А что из прошлого нельзя брать ни в коем случае?
— Педагогические методы воспитания хоккеистов того времени. Детей и юношей ни в коем случае нельзя обзывать и унижать. Чтобы это ушло навсегда, должно пройти время и смениться поколение детских тренеров. Есть много вариантов того, как заставить молодого мужчину делать то, что ты от него требуешь. Но эта проблема есть не только в России и Латвии, она реально существует и в других странах.
Все, что ни делается — к лучшему
— После распада СССР многие отечественные тренеры отправились за рубеж. На протяжении продолжительного времени европейский хоккей развивался по нашим канонам. Сейчас мы наблюдаем другую картину: Европу заполонили канадские специалисты. Что происходит?
— Происходит интеграция. Сначала — одни специалисты ехали работать, теперь — другие. Не удивлюсь, если через некоторое время вектор вновь поменяется в обратную сторону. Кто-то где-то что-то новое придумает, это тут же стараются перенять и развить в своей стране. Абсолютно нормальный процесс.
— Но получается, в 2011 году вы как генеральный менеджер сборной Латвии тоже пострадали от этой североамериканской экспансии? Когда после чемпионата мира уволили руководящий и тренерский штаб национальной команды, а вам на смену пришли канадцы.
— Я себя пострадавшим не считаю. Мы все знаем правила игры. Высшее руководство латвийского хоккея поставило перед нами задачи, с которыми мы не справились. Так происходит на любой работе. Это нормально. Все, что ни делается — к лучшему. Зато я на Олимпиаду поехал как действующий хоккеист. Мы заняли лучшее место в истории сборной Латвии. Получил море удовольствия. Все, что произошло — хороший жизненный опыт. Но это сейчас я так думаю. Сказать по правде, первое время после отставки я был вне себя от гнева.
Характер против политики
— Сандис, вы — увлеченная натура?
— Бывает.
— Именно поэтому в свое время пошли в политику?
— Я не пошел в политику. Не путайте понятия. У меня было такое намерение, но в один момент я понял, что с моим характером там делать нечего.
— Как вы можете определить вашу жизнь одним словом?
— Каждые пять лет это новое слово. И каждый раз думаешь: ну вот, все, я нашел смысл жизни. И опять не туда. Развиваемся понемногу.
— Как так получилось, что вы стали тренером?
— Этого в моих планах точно не было. Но получилось именно так, как получилось.
— И это с учетом того, что тот первый опыт во главе рижского «Динамо» был не очень успешным (команда под руководством Озолиньша проиграла двенадцать матчей подряд, после чего его отправили в отставку — ред.)?
— Очень полезный опыт. Если я захочу отмазаться, я это сделаю. Если нужно себя с грязью смешать — тоже легко. Я бы даже сказал, что это очень полезный, жизненный опыт. Я для себя выводы сделал. Время покажет, насколько я был прав. Ну а кто что думает по этому поводу, это их мнение.
— После отставки вы опять ушли из хоккея. На этот раз устроились работать в компанию, занимающуюся общественным питанием. Что вы для себя приобрели там?
— Опять же — жизненный опыт. В хоккее для меня не было секретов. Жизнь по расписанию. И тут я попадаю в совсем другую сферу, где все для меня было в новинку. Решение задач. Рабочие отношения. Мне очень понравилось. Хотя мне было очень сложно привыкнуть к новому для себя ритму жизни.
— Но с головой новая работа не затянула?
— Поначалу я реально думал, что мне этот хоккей больше не нужен. Но сколько раз в жизни говорил себе: не зарекайся. Со временем негатив проходит, и ты понимаешь, что твое дело в другом месте. Там ты все знаешь. Где и в какой момент ты можешь порадоваться, когда будешь переживать. И ты всем своим нутром чувствуешь, как хоккей со страшной силой вновь влечет к себе.
— Когда вы окончательно поняли, что соскучились по хоккею?
— Когда поступило предложение от «Торпедо». Ян (Голубовский, генеральный менеджер ХК «Торпедо» — ред.) написал мне, мы встретились, поговорили. Через день я уехал обратно. А еще через два дня я вернулся и приступил к работе.
— И чем же вас зацепило это предложение?
— Для меня это новый вызов. Сделать что-то полезное для «Торпедо». Хотя, наверное, есть люди, которые относятся к этому скептически. Кто-то просто не верит — пожалуйста. Плюс философия построения команды, о которой Ян рассказал мне при встрече, совпала с моим видением хоккея.
— Однажды вы сказали, что для того, чтобы быть политиком, необходимо учиться. А чтобы быть тренером, учиться нужно?
— Каждый день. Только скорее не учиться, а развиваться. Анализировать происходящее в хоккее. Не бояться изобретать. И пробовать, пробовать, пробовать.