Его фигура, незаслуженно оказавшаяся в эдакой затемненной нише тем не менее крайне интересна. И читателям «СЕГОДНЯ» предоставляется удачная возможность познакомиться с тем, кто стоял у кормила власти Вашингтона в самое критическое время.
Из обширных воспоминаний К. Халла мы выбрали те места, где он говорит о нашем регионе и вообще проблемах, связанных с СССР в переломные годы, предшествовавшие Второй мировой.
От Олимпа до Нобеля
Биография Корделла Халла может служить лакмусовой бумажкой подлинности «американской мечты». Один из пяти сыновей фермера из штата Теннесси, стопроцентный WASP (белый англосакс протестант) родился в 1871 году в крохотной деревне под пафосным названием Олимпус. Несмотря на то что окружающая действительность отнюдь не предвещала карьерного роста, юный Корделл с детства стал проявлять лидерские задатки — стал «юным демократом», активно выступал на политических мероприятиях, в 19 лет был избран председателем Демпартии округа Клей, а в 20 лет, по окончании Камберлендского университета, его приняли в коллегию адвокатов. В 24 года избран в конгресс Теннесси, поучаствовал капитаном в американо-испанской войне 1899 года — в оккупационных войсках на Кубе.
В американском конгрессе, как известно, юристов уважают. Корделл Халл прослужил на Капитолии впечатляющие 22 года. Перерыв в 1916-20 гг. использовал, чтобы возглавить Национальный комитет Демократической партии. Естественно, главу аппарата продвинули и в сенат, а при возвышении Франклина Делано Рузвельта тот оценил опыт старины Халла и сделал его главой дипломатии США.
Лояльный ФДР служака Халл, будучи старше босса на 11 лет, был трудоголиком и педантом. Но и он влезал в неприятные инциденты. Так, в 1937 году Халл извинился перед Берлином за придерживавшегося антинацистской позиции мэра Нью-Йорка Фиорелло Ла Гардиа, которого гитлеровцы назвали «еврейским хулиганом». На следующий год госсекретарь рекомендовал президенту отказаться от приема парохода St. Louis и не разрешить спуститься на американский берег 936 еврейским беженцам из Германии (в итоге многие погибли в Холокосте). Объяснить эти случаи личным антисемитизмом Халла нельзя, ибо его супруга Фрэнсис по происхождению была австрийской еврейкой, перешедшей, впрочем, в исповедовавшуюся мужем Епископальную церковь. Объяснение позиции Халла является в его абсолютном следовании доктрине нейтралитета США от событий в Европе и Азии, с сосредоточением на «Полушарии» — т. е. доминировании в Латинской Америке в соответствии с доктриной Монро.
Но когда грянул Перл-Харбор, который многие исследователи считают спровоцированным нотой Халла по отношению к Токио, Америка стала стратегическим партнером «Большой Тройки», и Халл внес немалый вклад в обеспечение военных успехов. В ноябре 1943 года он посетил Москву, где на совещании с наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым и министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом были зафиксированы западные границы СССР на 22 июня 1941 года — в том числе принадлежность Прибалтики.
В победном для Объединенных Наций 1945 году Корделл Халл был удостоен Нобелевской премии мира как «Отец ООН». Он прожил еще десятилетие, скончавшись в Вашингтоне в возрасте 83 лет.
«Я за признание России»
С такими словами госсекретарь обратился к президенту Рузвельту в сентябре 1933 года, несмотря на то что «признание нынешнего режима в России задерживалось правительством Соединенных Штатов в силу неспособности советского правительства выполнять определенные международные обязательства, являющиеся существенными для дружественных и взаимовыгодных отношений между Соединенными Штатами и Россией» (мемуары К. Хэлла, т. I, с. 294).
Но когда большевики стали проявлять больше договороспособности — так, наркоминдел Максим Максимович Литвинов, прибыв в Штаты, пообещал сдержать Коминтерн в его активности, а также предоставить американцам в СССР право на религиозные службы, — были отложены «различия между экономической и социальной структурой Соединенных Штатов и России, особенно существование государственной монополии на внешнюю торговлю в России» (с. 295).
Проживший много лет в Великобритании Литвинов (настоящее имя Макс Валах) очаровал Халла своими манерами и эрудицией. Впрочем, во втором томе мемуаров он отдал должное также такту и работоспособности его преемника Вячеслава Михайловича Молотова.
В год прихода Гитлера к власти Рузвельт резюмировал: «Две великие нации, как Америка и Россия, должны находиться на условиях переговоров. Будет выгодно для обеих стран восстановить дипломатические отношения». Так что обмениваемся соответствующими нотами с «президентом Калининым»! Именно эту номинальную фигуру неоднократно упоминает Халл в контексте начала отношений с СССР, а Сталину посвящены главы во II томе, описывающем события с 1941 года.
Забегая вперед, отметим: рукопожатие Вашингтона и Москвы, заключенное в 1933 году, впоследствии ни разу не разрывалось. Ни катастрофический голод в СССР, ни массовые репрессии, ни депортации по этническому признаку не являлись поводом для дипломатии Корделла Халла заявить какой-либо протест Кремлю. Единственным исключением было «моральное эмбарго» на поставки военных материалов в СССР, введенное после начала «Зимней войны» с Финляндией и тихо отмененное в 1941 году — еще до нападения Германии!
Бывало, Корделл Халл в своих воспоминаниях журил СССР: «В годы, последовавшие за нашим признанием, Россия не следовала стабильному курсу, основанному на фундаментальной политике. Сравнительно новый советский режим казался на этой стадии не основанным на твердом, постоянном, простом курсе осуществления внешней политики. Мы отмечали неосторожность или безразличие в соблюдении Советским Союзом ряда соглашений и договоренностей, заключенных двумя правительствами» (с.307). Однако, согласимся, для сталинского СССР это мягчайшая оценка! Тем паче что публикация мемуаров Халла прошла уже в 1948 году, в разгар холодной войны.
Просто умудренный опытом госсекретарь воспринимал реальную политику и констатировал: «Переговоры с Россией, следовательно, были не как переговоры с другими великими державами. С каждым подходом к Москве я должен был держать эти факты в уме» (с. 307).
«Не хотели толкать её дальше в руки Гитлера»
И вот пришла роковая осень 39-го. Информация о том, что, как выразился Рузвельт в конгрессе, «Германия и Россия установили новые границы в Польше», пришла заранее. «7 сентября посол Буллитт телеграфировал мне из Парижа, что Министерство иностранных дел Франции предупредило его о предстоящей советской атаке. Десятью днями позже посол Стейнхардт телеграфировал мне из Москвы текст ноты комиссара иностранных дел Молотова, анонсирующего, что советские войска войдут в Восточную Польшу для защиты жизни и имущества Западной Украины и Западной Белоруссии».
«Хотя вторжение России в Польшу могло рассматриваться как акт войны, — пишет Корделл Халл, — мы не хотели ставить ее на ту же воинственную основу, что и Германию, поскольку не хотели толкать ее далее в руки Гитлера. Мы чувствовали, что Россия и Германия не станут полными союзниками и что Гитлер не отбросил свои амбиции в отношении России». Действия СССР госсекретарь мотивировал желанием «сдержать легионы Гитлера от продвижения слишком близко к России» (с. 685).
Удивительно, но глава внешнеполитического ведомства США точь-в-точь повторяет доводы советских, а ныне и большинства российских историков, интерпретирующих советско-германский договор 1939 года и его последствия...
«С целью ликвидировать Финляндский вопрос»
«Период пата, последовавшего после распада Польши, изобиловал слухами о мирных шагах» (с.710). Но челночная дипломатия заместителя госсекретаря Сэмнера Уэллеса по маршруту Берлин — Рим — Лондон — Париж не увенчалась успехом. Напротив, появились новые театры военных действий.
В конце 1939 года госсекретарь Халл в течение двух месяцев занимался решением инцидента с американским транспортом City of Flint, который был захвачен 9 октября «карманным линкором» Deutschland. Сначала судно, взятое на абордаж с грузом для англичан, было отконвоировано в норвежский Тромсе, но так как Осло придерживалось строгого нейтралитета, то 23 октября City of Flint c немецкой командой и арестованными американцами пригнали в Мурманск. «Для нас было очевидным, что для нашего давления на Москву противовесом является давление Германии и что преобладающим желанием Сталина в тот момент было сохранять дружеские условия с Гитлером», — так Халл объяснил «недостаток сотрудничества, ожидавшегося от Советского правительства» (с. 704-705). Так или иначе, City of Flint был освобожден.
Накануне советско-финляндской войны, 28 ноября 1939 года, Корделл Халл выступил с последней посреднической инициативой, направив послания Москве и Хельсинки. «Финляндия приветствовала наше предложение, но Россия не ощущала потребности в добрых услугах. На следующий день Сталин развязал свое нападение на Финляндию, включая бомбежки ряда городов». «Стейнхардт сказал, что получил впечатление, во время беседы с Молотовым, что комиссар по иностранным делам не хотел посредничества третьей стороны и что Россия начала войну с целью ликвидировать Финляндский вопрос как можно раньше, чтобы освободиться для развития на Балканах и в области Черного моря или с направления Германии. Мы тогда решили распространить на Россию наше моральное эмбарго на экспорт самолетов, уже действующее в отношении Японии» (с. 706).
СССР был исключен из Лиги Наций, однако пришел 1940 год, и «в начале марта военная позиция Финляндии стала безнадежной». «Галантный маленький народ склонился после неимоверных сражений перед подавляющей силой намного превосходящего противника». «Мы со своей стороны оказали некоторую помощь Финляндии, хотя по общему признанию она была слишком малой, чтобы обеспечить ее успешное сопротивление могучему антагонисту». «Премьер Рюти... был разочарован Германией и верил, что о Финляндии специально договорились при русско-германском соглашении в августе 1939-го» (с. 740-741).
«Один из самых сложных иностранных дипломатов»
Так характеризует Корделл Халл советского поверенного в делах, полномочного представителя, затем посла в США Константина Александровича Уманского. «Наши отношения с Россией в 1940 году находились под влиянием желания не сделать ничего, что могло бы подвигнуть ее далее в руки Германии, но в то же время сохранять наш экспорт в нее в таких лимитах, чтобы не допустить попадания из нее избытков стратегических материалов в Германию».
Столь непростая задача для госдепа сталкивалась с чрезвычайной настойчивостью Уманского, который хотел заказать на верфях США... линкор! «Флот соглашался разрешить строительство линкора по меньшей мере столь же современного, как мы уже заказали, но справедливо не желал сдачи русским последних секретов...» Советский дипломат «был оскорбителен в своих манерах и речи, он обладал безупречной способностью превращать в антагонистов тех, с кем он входил в контакт» (с. 743).
Во время беседы с Уманским 2 апреля 1940 г. последний «сказал, что его правительство не имеет намерения вмешиваться в Бессарабию, восточную провинцию Румынии, принадлежавшую России до войны 1914-1918 гг.». Пока Корделл Халл держался дипломатического протокола: «Я делал все, что мог, чтобы сохранять наши отношения с Россией на ровном киле, чтобы в один день мы могли рассчитывать на Советский Союз как в Европе, так и в Азии» (с. 745).
«Советская оккупация началась»
Весной 1940 года фронт на Западе рухнул перед блицкригом вермахта. А 29 мая посланник США в Бухаресте Гюнтер сообщил в Вашингтон о «советских военных передвижениях к Румынии». «Румыны были уверены, что Сталин, ошеломленный степенью германских побед на западе, искал овладения румынской провинцией Бессарабии с целью заполучить лучшую позицию для торга с Гитлером». Америка, в свою очередь, отменила заказы СССР, что было воспринято Москвой как «недружественное и неприемлемое». Вскоре, однако, Кремль сменил тон: «Москва, потрясенная скоростью продвижения Германии, ныне хотела, чтобы Франция продолжала войну. Ранее Москва поддерживала движение коммунистов Франции по саботажу правительства Рейно» (с. 809).
12 июня Халл имел очередной тяжелый разговор с Уманским, а через час начали поступать телеграммы от посланников США в Латвии, Литве и Эстонии «относительно требований от России, чтобы советским войскам позволили оккупировать эти страны полностью и чтобы их правительства были реорганизованы так, чтобы быть более дружественными к России».
«Балтийские страны согласились, и советская оккупация началась 15 июня, — пишет К. Халл в мемуарах. — Одна причина этого шага была очевидной: Cталин хотел лучшей оборонительной позиции относительно Германии. Джон К. Уилли, наш посланник в Латвии, телеграфировал мне 19 июня информацию от достоверного источника, что Кремль находится в состоянии острой тревоги и смятения из-за последних событий. Сталинская политика основывалась на долгой войне на истощение на западе. Эта политика рухнула с крахом Франции» (с. 810).
В июле 1940 г. Вашингтон осудил аннексию Балтии меморандумом Сэмнера Уэллеса, однако не кто иной, как Корделл Халл, сделал больше других, чтобы уволить строптивого зама — для чего тот дал повод своей скандальной — для того времени — сексуальной ориентацией.
Новый посол Великобритании в СССР Стаффорд Криппс уже осенью утверждал, что Москва выступит с союзниками против стран Оси — поэтому Лондон разблокировал кредиты, выделенные ранее для стран Балтии, в пользу СССР. «Что же до нас, мы отказались признавать поглощение Россией стран Балтии, и мы таким образом не выпустили кредиты в Россию».
Тем не менее, суммируя события 1940 года в Восточной Европе, государственный секретарь США заключил: «Россия принимает на себя активную оборонительную роль в отношении Гитлера» (с. 812).
Как мы видим, ничего даже и похожего на уравнивание Германии и СССР в видении главы американской дипломатии Второй мировой нет.
(Цитаты приводятся по изданию: The Memoirs of Cordell Hull, NY, 1948, vol.I)
Николай КАБАНОВ.
Юбилей
На этой неделе государственный департамент США (аналог МИДа) отмечает 230-летие.
Госдеп — старейший орган исполнительной власти Америки, созданный под руководством президента Томаса Джефферсона в 1789 году и поначалу называвшийся министерством иностранных дел. Сейчас его главой — государственным секретарем — яляется Майк Помпео, в обязанности которого входят консультации президента Трампа, управление дипломатическими миссиями и ведение переговоров с иностранными державами.
Государственный департамент США насчитывает 75 тыс. cотрудников по всему миру, из них около 15 тыс. служат за рубежом, 10 тыс. работают на госслужбе в США и 50 тыс.— граждане стран, в которых размещаются посольства США.