Для любого постсоветского человека "Великая война" или просто "война" без уточнения (не из новостей, а из разговоров о прошлом) — это, разумеется, Вторая мировая.
Для кого–то она самая страшная национальная трагедия, унесшая жизни почти 30 миллионов соотечественников. Для кого–то — травма потери первой государственности, в обратной перспективе видящейся Золотым веком. Для всех — предмет болезненной фиксации, главное историческое событие.
Но произнеся те же слова на "в" в разговоре с собеседником из любой страны Западной Европы (кроме, может быть, Германии), вы, скорее всего, будете неверно поняты. Там вот уже столетие с небольшим "Великая война" — это по умолчанию Первая мировая. Самая страшная общая трагедия, унесшая максимальное количество жертв. Травма потери прежней Европы, в обратной перспективе видящейся Золотым веком. Главное историческое событие.
Подзаголовок переиздаваемой книги британца Джона Кигана (ранее она выходила под названием "Великая война. 1914–1918") — "История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели". Исчерпывающе.
Киган, маститый историк, много пишет о той Европе, что погибла чуть больше ста лет назад — и читая эти страницы, сложно не проводить параллелей с современностью. Еще в начале 1910–х европейцы искренне считали, что просвещение, прогресс (технический, научный, социальный) и глобализация позволили цивилизации достичь такого состояния, при котором большие войны уже невозможны. В эпоху все более массовой грамотности, электричества и двигателей внутреннего сгорания варварские межгосударственные мясорубки казались таким же неуместным архаизмом, как в эпоху всеобщего интернета, искусственного интеллекта и гендерно нейтральных туалетов.
Выводы же Кигана о последствиях Первой мировой настраивают на еще более мрачный лад. "Все самое худшее, что видел XX век, — пишет он, — уходит корнями в хаос, порожденный Первой мировой войной". И если параллели теперешнего краха позитивистского сознания с тем, что случилось сто лет назад, уместны, то можно сравнить и последствия (тоталитарные идеологии, национальная и расовая ненависть, новая мировая бойня, Холокост — если кто подзабыл). Можно, хотя очень не хочется.