Тюрьма не санаторий, а в постсоветском государстве тем паче. Судьбой арестантов сегодня занялись латвйиские министры.
Европейский суд по правам человека пеняет Латвии, что в пенитенциарных учреждениях нашей страны происходит "социальная сегрегация заключенных, принадлежащих к "низшей касте", прислуживание заключенных криминальным авторитетам и связанное с этим взаимное насилие".
Правительство сегодня озаботилось проблемой с подачи министра юстиции Инесе Либини–Эгнере ("Новое Единство").
Имиджу ЛР, разумеется, не идет на пользу, что на подведомственное Минюсту Управление мест заключения жалуются в Комитет Совета Европы по предотвращению пыток и нечеловеческого или унижающего обхождения или наказания. Последний указал, что в наших тюрьмах в течение суток осуществляется содержание в камерах, за исключением часовой прогулки.
"Тяжелее всего это положение затрагивает заключенных "низшей касты" — так называемых "неприкасаемых", от которых получено большинство сообщений о насилии среди заключенных".
В 2024 году, в частности, вступил в силу приговор по делe "Д. против Латвии", на основании которого Кабинет министров поручил принять срочные меры для улучшения положения наших арестантов.
Всего по состоянию на 15 июля в местах заключения находилось 3348 человек, из которых 2461 осужденный и 887 арестованных. Сидело 230 женщин, 13 несовершеннолетних, 76 осужденных на пожизненное лишение свободы и 115 — на краткосрочное.
Общее количество лиц за решеткой за 10 лет уменьшилось в 1,7 раза — с 4745 до 3229.
Количество населения Латвии с 2014 года столь драматически не снизилось, так что следует констатировать общее смягчение карательной политики.
Тем не менее, исходя из информационного материала Минюста, в Латвии все еще существует "инфраструктура мест заключения, которая допускает существование и распространение неформального влияния, возможность соответственного поведения".
Влияет также "отношение персонала, если он принимает, допускает или подчиняется "власти" отдельных заключенных или групп заключенных, или допускает, что отдельные ситуации решаются "руками заключенных". Влияние на обстановку оказывается и "признанными в среде заключенных ценностями и условиями поведения (традициями и обычаями), которые в известной мере отражают также в целом существующие в обществе ценности".
"Неформальная иерархия заключенных и ее традиции есть известное историческое наследие, — не без толики уважения констатирует Минюст, — однако в последние десятилетия она утратила свою роль и изменилась".
Со стороны тюремного начальства признана необходимость "совершенствовать процесс ресоциализации, в результате которого все больше заключенных станут способны принимать самостоятельные решения, получать знания и навыки решения различных жизненных ситуаций и проблем правовым образом". В тюрьмах будут "вводиться различные технологические решения, в том числе качественные и эффективные системы видеонаблюдения". Персоналу следует "проводить регулярные проверки безопасности, чтобы идентифицировать и предотвратить потенциально опасные ситуации и ограничить деятельность неформальных иерархий".
Свой вклад должен внести и новый Учебный центр Управления мест заключения на территории Олайнской тюрьмы. Там около 150 курсантов смогут одновременно осваивать курс тюремных наук — например, 996 контактных часов по изучению "общих знаний и навыков безопасности, охраны, надзора, ресоциализации и управления мест заключения".
