Аболиньш считает эту ситуацию ненормальной и готов обратиться в Сейм, чтобы уточнить нормы закона о подоходном налоге. Он поясняет: у людей, которые фактически потеряли свою недвижимость из-за того, что банки реализовали ее путем принудительной продажи, нет никакого прироста капитала. Единственный, кто имеет какую-то прибыль — это сам кредитор, и еще судебный исполнитель, получивший свой законный процент.
Должник, как показывает опыт, всегда оказывается в минусах. Мало того, что он лишается недвижимости, та он еще чаще всего оказывается должен банку остаточную стоимость по кредиту. И в этой ситуации он еще обязан заплатить налог в СГД от прироста капитала.
В точно такую же ситуацию попали и люди, которые проходят процесс частной неплатежеспособности. По закону они также обязаны продать недвижимость, а остаток суммы оплачивать в определенной пропорции 2-3 года. Но сейчас они также стали должниками по подоходному налогу, потому что в своей системе СГД видит сделки по продаже имущества и автоматически начисляет на них налог.
«В этой ситуации говорить о каком-то приросте капитала просто абсурдно, — считает Аболиньш. — После принудительной продажи человек теряет все, а не получает капитал. Как правило, от продажи свой недвижимости в пользу кредитора человек не видит ни цента, но вынужден платить налог.
Получается так, что пройдя процедуру неплатежеспособности и избавившись от долгов, человек опять становится должником, только теперь — перед государством. И вынужден платить за прирост капитала, которого не было. Причем СГД может насчитать долг спустя несколько лет. Например, недвижимость была продана в 2015 году, а в 2019 году человек получил от СГД письмо с просьбой заплатить налог».
Аболиньш считает, что с таким недоразумением должны разбираться законодатели. Они же должны объяснить СГД о порядке начисления налога в том случае, если речь идет о принудительной продаже недвижимости и о людях, которые проходят процесс неплатежеспособности.