Врага надо знать
Иварс Приеде, председатель правления LTV, заявил, что сейчас новостная повестка «полностью изменилась». «Хорошая новость — то, что я вижу в публичных медиа. Многие политики высказывают сожаление: если бы мы знали, если бы воспринимали ситуацию серьезнее, прислушивались к тому, что говорят восточные коллеги».
Руководительница Latvijas Radio Уна Клапкалне напомнила, что многие годы СМИ обвиняли в том, что они подают только плохие новости: «Сейчас мы пытаемся найти хорошие. Мы испытываем огромное давление — приходят только плохие».
— Этот новый этап многое изменил: журналисты стали серьезнее, мы уже не такие оптимисты, — сказала У. Клапкалне.
Война изменила привычки пользования СМИ — к примеру, до 24 февраля руководительница национального радиовещания вообще не воспринимала медиа на русском языке. Сейчас же она их активно потребляет, нет времени книжку почитать. «Конечно, есть выгорание», — признала У. Клапкалне. — Многое изменилось в нашей аудитории, порождается напряженность, — констатировала медиаменеджер. Но все же она считает, что «лучшие времена еще впереди!»
«В настоящий момент электричество отключено»
Руководительница новостной службы Национального общественного вещания Украины «Суспiльне» Ангелина Карякина работает из Киева на английском языке, подключилась к конференции онлайн. Телерепортер, известная по Euronews, сообщила:
— В данный момент электричество отключено, я говорю с вами благодаря газовому генератору. Сейчас в течение суток в столице Украины 4-5 раз в сутки срабатывает воздушная тревога, новостной цех перемещается в бомбоубежище, где оборудована студия. Много налетов было именно на общественные передатчики начиная с марта.
С первого дня войны крупнейшие вещатели Украины объединены в информационном марафоне страны, который курирует минкульт. Согласно законодательству о военном положении, «есть целый ряд правил относительно армии».
— Не было такого, чтобы генералы приходили и говорили: вам надо работать вот так. Проходила болезненная дискуссия. Например, как сообщать об обстрелах, чтобы не корректировать огонь с российской стороны, которая использует коллаборационистов и агентов, — рассказала Ангелина.
«Мы не можем молчать, когда происходят взрывы», — говорит А. Карякина. Но таковые могут быть как результатом ракетных ударов врага, так и работы ВСУ. Например, в Харькове не работали сирены ПВО, и поэтому информация СМИ стала жизненно важной для населения — данные о тревоге распространяются через мессенджер Telegram. Там же идут указания о воде, электричестве, эвакуации из места жительства или из города. Работа СМИ по всей Украине стала физически тяжелой и опасной, а уж об эмоциональной стороне после посещения Бучи и Ирпеня вообще говорить не приходится.
— Мой дом тоже был разграблен, — сказала госпожа Карякина, чье жилье находилось к северу от Киева.
«Да, мы эмоциональны. Часто говорят о нейтральности, но то, что мы знаем, на какой мы стороне, делает наши новости очень информативными», — считает украинская коллега. Что же касается российско-украинского противостояния, то, по ее мнению, это не вопрос 8 месяцев или 8 лет. Речь идет о столетиях!
Сначала был ковид
— У нас также есть страхи, что это может нас затронуть, — сказал редактор новостей Latvijas Radio Карлис Дагилис.
Также в контексте войны латвийская журналистка Рита Рудуша задалась вопросом о редакционной политике СМИ. Начальник отдела стандартов и этики Yle Nyheter — шведскоязычного медиаресурса из Финляндии — Йонас Юнгар сравнил события после 24 февраля с опытом, который медиа северной страны приобрели в результате пандемии.
«У меня есть очень абстрактное понимание потерь Украины. Все объял туман войны. Это информационная война». (Йонас Юнгар, шведский журналист из Финляндии)
— Нам нужно многое объяснять аудитории, чтобы они могли нам доверять. Надо быть очень бдительными! — заявил Й. Юнгар. Принципы финляндских СМИ — открытость и экспертиза. Что же касается нейтральности, то, по его мнению, ситуация «черно-белая: одно государство напало на другое».
Глава редакции новостей и спорта эстонской телерадиокомпании ERR Анвар Самост считает, что медийщики всегда должны быть готовы к испытаниям и кризисам. «Способны ли они выдержать этот тест? Вся работа журналиста есть подготовка к этому».
— Вы представляете свою аудиторию — таким должно быть профессиональное правило, — полагает гость из Таллина.
Р. Рудуша обратила внимание на «речь ненависти», которая стала ныне проблемой в комментариях на порталах, в особенности на русском языке. А вообще возможно ли давать фрагменты из выступлений Путина?
Главный редактор Latvijas Radio Анита Брауна сообщила, что грубость всегда «выжигалась»; сейчас же уровень тревожности и личного восприятия войны постоянно создает скандалы — к примеру, о том, что радиожурналисты недостаточно патриотичны. Скажем, упомянули слово «сепаратисты» — и стали писать, что вместо этого следует указывать на «русских оккупантов». Госпожа Брауна проверила СМИ Украины — и повсюду нашла «сепаратистов»…
— Наша аудитория очень патриотична, она требует такого содержания об Украине! — заметила радионачальница. — Конечно, мы не можем видеть полной картины.
Выступления российских деятелей она воспринимает в первую очередь как «пропаганду», «просто ложь».
А вот эстонский коллега вспомнил, как сразу после начала войны ERR пришлось отключить несколько своих телефонных номеров, так как по ним постоянно звонили с нецензурной лексикой на русском языке… «Это война против Украины и против свободы», — подчеркнул Анвар Самост.
Однако и на ERR оказывалось давление, чтобы не было никакого упоминания российских источников. «Считаю это глупостью», — сказал гость из Таллина. Поэтому если Путин или Шойгу заявят что-то эпохальное, то в эфире и они, разумеется, появятся.
Кстати, о русскоязычных СМИ. Среди спикеров конференции не было ни одного их представителя из Латвии.