Вот как языковед Вецкалне объясняет суть своего детища: «Уважительное общение становится все более актуальной проблемой, и мы можем лучше заметить, в какой момент предрассудки и стереотипы проникают в наш язык или язык других. Мы учимся включать, а не дискриминировать. Это больше не проблема, которую мы игнорируем».
И далее следуют примеры — как говорить так, чтобы совершенно точно никого не обидеть. Для начала – убрать характеристики, которые «наиболее подвержены стигматизации»: возраст, инвалидность, этническая принадлежность.
Например, нельзя употреблять слова «старики», лучше говорить «люди старшего возраста», а неприятное «дом престарелых» заменить на «центр социального ухода». Что ж, тут можно только согласиться. Однако начав переделывать язык, трудно остановиться — и языковед Вецкалне быстро уходит в крайности, за что ее справедливо критикуют.
Скажем, по правилам инклюзивного подхода, нельзя говорить «страдающий такой-то болезнью», надо говорить просто «больной», а вместо «жертва» следует употреблять слово «переживший». Следует ли нам теперь говорить вместо «жертва убийства» - «переживший убийство», - саркастически осведомляется критик с портала Jauns.
А уж когда речь заходит о «гендерных стереотипах», тут, согласно рекомендациям гида по латышскому новоязу, следует вообще вычистить из языка почти все метафоры. Язык, согласно инклюзивным канонам, не должен быть ни ярким, ни сочным, ни метким, ни образным. Чтобы никого не обидеть, он должен быть нейтральным, как телефонный справочник, и максимально обезличенным.
А потому — долой «ты дерешься, как девчонка», «ну, ты блондинка!», «слабый пол», «сильный пол». Никаких сексистских обращений типа «уважаемые дамы и господа». Лучше сказать - «уважаемые гости». Вы ведь не знаете, кто сидит в зале, может, там есть люди, которые причисляют себя сразу к обоим полам, либо наоборот считают себя существами вне пола. Кстати, для таких в латышском новоязе уже придумано местоимение: viņo.
Языковой гид также рекомендует покончить с тем, что определенные профессии имеют только один родовой признак: например, нотариус (значит, мужчина) или няня (значит, женщина). Если видите, что перед вами женщина, смело употребляйте «нотариуска» (notāre Ieva Kauliņa), если мужчина — безбоязненно переделывайте в «нянь» (auklis Jānis Ceriņš).
Нельзя говорить гомосексуалисту, что он гомосексуалист, только — гомосексуальная персона. И не вздумайте это пытаться смягчить «нетрадиционной сексуальной ориентацией», только хуже сделаете. Что значит — нетрадиционной? Традиции давно поменялись. «Сегодня модели партнерства могут быть разными, а понимание семьи расширилось, — разъясняет гид по языковой инклюзивности, — поэтому всегда оценивайте, какие термины вы используете или какие вопросы задаете (например, не следует спрашивать, находится ли другой человек в отношениях, планирует ли он беременность и т. д.)».
«Жена» и «муж» - эти понятия лучше заменить «спутником жизни» или «спутницей жизни» (dzīvesbiedru un dzīvesbiedri). Не надо от «жены» и «мужа» отказываться вообще, но надо чутко следить: если точно знаете, что эти слова собеседников устроят, то употребляйте, в противном случае лучше обойтись нейтральными.
Особо щепетильными надо быть в том, что касается этнической принадлежности. Следует вычеркнуть из языка все устойчивые выражения, где упоминается какая-либо национальность. Даже в позитивном смысле! Нельзя говорить не только о том, что эстонцы медлительны, но и о том, что французы — романтики, а немцы — трудоголики.
И забудьте слово «раса» — оно признано неполиткорректным. Нет никаких рас — и пусть антропологи хоть удавятся. Так же, как давно должны удавиться биологи, утверждающие, что полов всего два: женский и мужской.
Нельзя использовать слова «меньшинство» и «малая народность» — это оскорбительно, лучше указывать конкретно, кого вы имеете в виду.
Еще из новояза: «русскоязычных» убираем, их следует называть «говорящими по-русски», а также «русолингвами» (смысл этой замены непонятен вообще).
Индейцев, аборигенов, эскимосов нельзя называть индейцами, аборигенами, эскимосами, вместо этого надо использовать «коренные жители» (pirmiedzīvotājiem, pamatiedzīvotājiem) с непременным указанием места (Америка, Гренландия, Австралия).
Ну, а нашей полиции в сводках следует забыть про «нелегальных мигрантов». Только — «человек, пересекший границу» (cilvēks, robežšķērsotājs), просто «мигрант» или «иностранец».
В общем, если вы хотите говорить не просто на латышском, а на инклюзивном латышском, то вам следует изучить брошюру, изданную ЕС («Инклюзивное общение в Генеральном секретариате Совета Европейского Союза», 2018 год), а также брошюру авторства Айги Вейцкалне, изданную в Латвии сейчас.
Остается только пояснить значение слова «инклюзивный», которое оказалось фактически вывернуто наизнанку. Инклюзивный — в первоначальном его смысле — это всего-навсего «включенный» или «всеобъемлющий».
Но сегодня слово «инклюзивный» стало знаменем современной либеральной повестки (не путать с классическим либерализомом — это разные понятия). Как только где-то появляется слово «инклюзивный», так за ним притягивается целое мировоззрение. Ведь откуда эти местоимения среднего рода, отрицание, что есть только «дамы» и «господа», а не еще 33 пола сверху, откуда вообще весь этот новояз? Из нового взгляда на человека — как на некий конструкт, который с помощью генной инженерии, гормональной терапии и пластической хирургии можно переделать во что угодно.
Многим трудно принять эту чудовищную, безбожную концепцию, которая не вписывается ни в наши представления о мире, ни в наши ценности, ни в наш язык.
Вот поэтом с языка такую «инклюзивность» и начинают. Свыкнетесь с тем, что к людям надо обращаться как «оно», свыкнетесь постепенно и со всем остальным.
И напоследок — комментарии по поводу предложенного новояза в соцсетях (примеры выставил политик Андрис Витолс):
«Представьте себе, сколько у нас в Латвии идиотов, которые голосуют за партии, которые все это поддерживают».
«Если Минкульт финансирует такой кошмар, то следует требовать отставки министра. Если правительство не поддержит отставку КМ, то следует потребовать отставки правительства».
«Инклюзивные кошмары».
«Это создано по образцу англосаксонского кошмара».
«Я никогда не буду это использовать».
«Очень скоро у многих полезных идиотов будет похмелье».
И, наконец, совершенно неполиткорректное, нецензурное, но очень меткое: «Jāaizstāj “persona” ar “dolb...s”».