"Мне кажется, если в Европе раньше подозревали, что Путин с приветом, то теперь в этом стали уверены», — написала в Twitter во вторник вечером пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш. Это было одно из десятков сообщений в российских соцсетях в ответ на опубликованную днем в «Монд» статью о состоявшемся 14 сентября телефонном разговоре президентов России и Франции, который оказался «настоящим диалогом слепого с глухим», как подчеркнул анонимный источник. В ответ на вопрос Эммануэля Макрона о применении нейротоксина «Новичок» против Алексея Навального, который в тот момент только вышел из комы в берлинской больнице, Владимир Путин выдвинул целый ряд нелепых версий: Навальный мог сам принять яд, получить «Новичок» якобы не так сложно, как утверждают, и почему бы не посмотреть в сторону Латвии, где проживает создатель «Новичка»…
Отказ признавать то, что и так всем известно, выдвижение абсурдных конспирологических гипотез и перекладывание вины на соседа — все это классические методы российской власти в целом и Владимира Путина в частности. Они, скорее, уже не удивляют, а огорчают. Как бы то ни было, тональность беседы (ни одна из сторон не выступила с опровержением) и то, что она была обнародована, может повлечь за собой длительные последствия для и без того непростых отношений России и Европы.
«В другом мире»
В марте 2014 года «Нью-Йорк Таймс» писала о том, как Ангела Меркель поделилась тревогой с Бараком Обамой после телефонного разговора с Владимиром Путиным по поводу Крыма: «Она не уверена, что он осознает действительность, отметили осведомленные о беседе люди. „В другом мире", — сказала она». В том году из-за аннексии Крыма и дестабилизации Украины Россию исключили из «восьмерки» и ввели против нее санкции, которые остаются в силе до сих пор.
Эммануэль Макрон пережил на прошлой неделе свой «момент Меркель», увидев Владимира Путина, который оторван от мира, укрылся в башне из слоновой кости и одурманен собственной пропагандой? Или же тот поднялся на новый уровень политического цинизма, открыто заявив, что ничто не истинно, и все дозволено?
«Это оборонительная тактика, — считает политолог Татьяна Становая. — Путин отталкивается от принципа о том, что Запад всегда необъективен к России. Если нет, то почему он не хочет рассматривать все гипотезы?» С 20 августа, когда оппозиционер был доставлен в больницу в бессознательном состоянии, российские власти всячески отрицают причастность к происшествию, которое быстро приобрело облик отравления. Когда после доставки Навального в Берлин немецкие специалисты установили применение «Новичка», в России на полном серьезе продолжили говорить об острой гипогликемии и похмелье.
Многие российские обозреватели считают, что утечка была устроена или хотя бы одобрена Елисейским дворцом. Поэтому публикацию «стоит считать публичным выступлением самого Макрона, причем явно неспроста синхронизированным уже и с макроновским выступлением в ООН: он там говорил с трибуны, что России стоит объясниться по поводу отравления оппозиционера; получается, что объяснение, данное Путиным во время телефонного разговора восемь дней назад, не удовлетворило французского лидера и теперь — и это не меньший скандал, чем газетная утечка — Макрон требует у Путина объясниться уже публично», — пишет эксперт Олег Кашин. В Елисейском дворце отказались давать комментарии и заявили, что «никогда не разглашают содержание бесед глав государств». Насмешливое «нет» прозвучало и со стороны пресс-секретаря Кремля Дмитрия Пескова: «Мы не можем поверить в то, что Елисейский дворец сознательно, ну по-русски говоря, слил в прессу запись беседы двух президентов. Ну это же Франция. Франция не может такого делать».
Директор московского Центра Карнеги Дмитрий Тренин видит в этом сигнал: «Канал Москва-Париж диалога России и Запада закрывается вслед за каналом Москва-Берлин. Дипломатия отходит на второй план».