Машина времени
В 1995 году, когда Андрей Макаревич записал совместный альбом с писателем Юзом Алешковским, в знаменитом нью-йоркском эмигрантском ресторане "Русский самовар" (или просто "Самовар"), совладельцем которого был Бродский, устроили по этому поводу вечеринку. Поэт, пришедший поздравить Алешковского, повертел в руках свежий диск и пробормотал: "Может, и мне альбом записать?"
И вскоре Макаревич и Александр Кутиков уговорили Бродского сделать пластинку — но не песен, а стихов в собственном исполнении. Поэт согласился.
Через несколько дней подготовили студию, автор сам сделал подборку стихов и записал все с одного дубля. Правда, результат ему не понравился — на следующий день он переписал все заново.
Итогом стал выпущенный на Sintez Records (лейбл, основанный Кутиковым) аудиоальбом стихов Бродского в авторском исполнении — феноменальный и невероятно ценный артефакт эпохи. В нем нет музыки, но есть нечто большее — мелодика авторского прочтения, столь похожая на магическое заклинание.
Под гитару от первого лица
К этому времени поэзию Бродского уже перекладывали на ноты: творчество и сама фигура поэта стали культовыми еще при его жизни в 60-х годах. Неудивительно, что первыми к стихам Иосифа Александровича обратились представители популярной тогда авторской песни (например, без "Пилигримов" не обходился ни один концерт Евгения Клячкина).
Но по-настоящему посвятил свою жизнь изучению природы песенного стихосложения и творчества Нобелевского лауреата другой известный бард — Александр Мирзаян. Песни на стихи Бродского составляют чуть ли не основной корпус сочинений исполнителя.
Иногда Александр позволял себе некоторые вольности с оригинальным текстом. Например, знаменитые "Письма римскому другу" просто отказывались ложиться на придуманную Мирзаяном музыку: последняя строка "Дрозд щебечет в шевелюре кипариса" своей звеняще-шипящей аллитерацией никак не хотела попадать в коду песни. И тогда он просто поменял две последние строчки местами — о чем благородно предупреждал слушателей на концертах.
Бродский в стиле рок
Мирзаяновские песни на стихи Бродского вышли далеко за пределы бардовской среды. Для самого Александра было удивлением, что знаменитый рок-музыкант Анатолий Крупнов, например, записал собственную версию его "Танго" для своего альбома "Чужие Песни И Несколько Своих". Спора по поводу дележа авторских прав не случилось: альбом для Крупнова оказался посмертным, а Мирзаян с достоинством воспринял рокерский кавер.
Впрочем, чувственность лирики Бродского оказалась близка многим рок-исполнителям. Так, Светлана Сурганова и Диана Арбенина ("Ночные снайперы"), уже когда начали сольную карьеру, обратились к его творчеству. Но и тут отразилась разница характеров музыкантов: Арбенина выбрала для музыкального прочтения "Я сижу у окна", где можно было дать волю затаенной энергии, вот-вот готовой перейти в крик, если не в истерику.
Сурганова же, наоборот, исполнила "Неужели не я…" — вышла пронзительная лирическая баллада.
"Мужское начало" стихов Бродского в музыке почти идеально воплотила группа "Сплин". Для петербуржца Александра Васильева поэт был и остается одним из главных титанов, подступиться к творчеству которого музыкант хотел давно, но совершенно не желал делать это наспех. Итогом довольно долгого раздумья стал "Конец прекрасной эпохи" — стихотворение с множеством подтекстов и вариантов прочтения: песня, идеально подходящая под меланхолию и рефлексивность творчества Васильева — как сольного, так и с группой "Сплин".
Последним на данный момент рок-обращением к поэзии Бродского стал сингл Земфиры "Джозеф" — соединение "Новых стансов к Августе" и "Румянцевой победам".
Песню неоднозначно восприняли в музыкальном сообществе. Но, как и все, что выпускает Земфира, она стала важным событием в мире отечественной музыки.
С днем рождения, Иосиф Александрович!
Однако у нас есть и еще один удивительный артефакт: видеозапись из все того же "Самовара", где Бродский самозабвенно под аккомпанемент ресторанных музыкантов поет "Очи черные". Делает это нежно, трогательно, вопиюще немузыкально, но абсолютно искренне.