«О России всё понял в Америке...»
– Как и в какой момент у вас возникло такое позиционирование – из мушкетеров в хунвейбины*?
– Я никогда не позиционировал себя как «мушкетер» и уж тем более как «битл» перестройки. С The Beatles первую четверку программы «Взгляд» в свое время сравнил Эдуард Сагалаев. Меня к этой плеяде, включая Александра Невзорова, причислил историк Тимофей Шевяков, который известен у вас в Латвии как человек, который много лет судился с Виктором Алкснисом. А вот «хунвейбин» перестройки – это уже мое собственное позиционирование. Так называлось интервью, которое записал со мной известный журналист Игорь Свинаренко. Потому что я понял, что нас, молодых журналистов, просто использовали в своих целях гораздо более опытные игроки. Но, в отличие от китайских хунвейбинов, мы, конечно, стали и бенефициарами. Вообще журналисты в России приобрели от перестройки много статусных и материальных благ.
– А как пришло понимание, что что-то было спланировано у вас за спиной?
– Эволюционно произошло. Не так, что я проснулся утром и понял: «Блин, да нас же всех отымели!» Нет, все было постепенно. Как ни странно, глаза начали у меня открываться в Америке, когда в 1993 году я поехал на стажировку в New York Times Company. Я был американофилом, восхищался свободой слова, которая в моем представлении существовала в Америке. И когда я понял, что там ее нет и все абсолютно по-другому устроено, я стал прощаться с иллюзиями относительно нового устройства в России.
– Вы часто говорите, что цензура сейчас в западных медиа гораздо жестче, чем в нынешней России. Почему так считаете?
– Невозможно представить, чтобы в США на национальном ТВ-шоу или на канале CNN люди высказывали, допустим, пророссийские или антиамериканские точки зрения. Потому что высказывание аргументов подобного рода не встретило бы одобрения у аудитории. Был бы такой резонанс, который очень сильно ударил бы по рейтингам каналов. Даже когда Путин или наши крупные чиновники дают там интервью, телеканалы аккуратно используют пророссийский дискурс в неявном виде. Поэтому в смысле самоцензуры в Америке нет и не было свободы слова уже, когда я туда приехал в 1993 году. А сейчас ситуация стала еще хуже.
Почитайте форумы любых крупных изданий – немецких, французских, американских и обратите внимание, как потребители контента комментируют те или иные вещи. По стилистике это очень напоминает то, что у нас говорилось на кухнях после прочтения передовицы газеты «Правда» или просмотра державной программы «Время». Люди сейчас верят гораздо меньше журналистам, потому что понимают, что есть некая повестка, которая отрабатывается как во внутренней политике каждой страны отдельно, так и в геополитике в целом.
Помните песню Джона Леннона «Woman is the nigger of the world?», о том, что женщины сейчас как ниггеры, за чьи права надо бороться. Так вот, сегодня русские – это люди, которые стали «ниггерами» для целых национальных элит на Западе и на Востоке. Но русофобская повестка не всегда и не у всех находит одобрение.
Навальный – человек-функция
– Согласны ли вы с теми, кто сегодня называет Алексея Навального главным оппозиционнным политиком России, а Дудя –лучшим журналистом-блогером?
– Юрий Дудь, безусловно, номер один в блогосфере. Он очень крепкий журналист, и я совершенно не понимаю своих коллег, которые его критикуют и говорят, что он вообще не журналист. Может быть, он не журналист-документалист, но как интервьюер – на этой поляне он действительно номер один и мне он очень нравится. Его как раз не попользуешь, он сам очень умело пользуется и контрагентами, и своим положением. Очень разумно и очень перспективный профессионал.
Что же касается Навального, я не считаю его политиком. Он и не блогер, и не политик, он человек-функция. Работает исключительно на западную аудиторию и тех людей, от которых зависит.
Наив или хитрован?
– Как вы относитесь к прославлению Горбачева сейчас, например, в спектакле Алвиса Херманиса в российском Театре наций?
– Горбачев – человек, который в целом изменил геополитический ландшафт планеты. Это фигура, безусловно, трагическая и масштабная.
Мне так и не удалось взять у него интервью. Я его видел только на встречах в Останкино, куда он приезжал давать интервью в формате блиц. У меня не было возможности его отсканировать и понять – был ли это человек действительно очень наивный, которого «развели» крупные игроки и западные партнеры, или это хитрован, который прекрасно понимал на самом деле, что он делал, и делал это осознанно. Очень жаль, что сегодня его мало показывают, что он никому не дает интервью. Я бы послушал его интервью тому же Познеру.
Спектакля Херманиса не видел, но насколько понимаю, он не о политике, поскольку рассказывает историю любви Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны. В отношении к этой постановке тем не менее существует водораздел в виде оппозиции, которая в восторге от всего, что делал Горбачев, и тех людей, которые считают, что он разрушил страну и на его совести миллионы жизней и разрушенных судеб. Прежде всего речь, конечно, идет о русских, которые вынуждены были бежать из Средней Азии, где были погромы, где людей массово убивали и власть ничего не сделала для их защиты. Об этом не говорят и не пишут по сей день, это очень непопулярно в России. Потому что России надо поддерживать отношения с этими странами, которые остались в зоне ее влияния, и, наверное, существует табу на любые воспоминания о той резне, которая была устроена в той же Киргизии…
– Ваша цитата: «Я считаю, большая беда, что умер Гайдар, потому что он не предстанет перед судом. Меня огорчила и смерть Бориса Немцова. Потому что я считаю, что все младореформаторы должны предстать перед судом».
– Я не имел в виду, что они должны быть осуждены и наказаны. Просто должно быть разбирательство для того, чтобы понять, что же произошло. Я не имею в виду, что их надо судить судом страшным или казнить, или отнять миллиарды. Просто разобраться. Потому что Гайдар умер и все – каждый остался при своем мнении. Это не вопрос знания, а вопрос веры. Кто-то считает его святым, кто-то преступником. Нужен был беспристрастный профессиональный юридический анализ ситуации. Чтобы был суд, резюме и приговор. Это не было сделано – человек ушел, у него уже ни о чем не спросишь.
Судьба Листьева
– Почему до сих пор не названо имя заказчика убийства Влада Листьева? И знаете ли вы, кто стоял за убийством? (Евегний написал две книги о Листьеве – «Пристрастный реквием» и «Поле чудес в стране дураков». – Прим. авт.).
– Я знакомился с материалами дела. Во-первых, там сотни подозреваемых, у которых был мотив убить Листьева. Во-вторых, знать, кто его убил, я не могу. У меня есть свои представления о том, что случилось. То, что мне рассказал осенью 1999 года полковник Литвиненко в приемной Бориса Березовского, очень похоже на правду. По его версии, Влада просто хотели припугнуть Бадри Патаркацишвили и Березовский, его ближайшие на тот момент приятели, соратники и партнеры по ОРТ. Там была длинная цепочка заказов. Но когда дошло до исполнителей, то задача была неточно понята, и его убили случайно. То есть его должны были ранить и уложить в больницу. Выстрел должен был быть в плечо или бедро. Но так получилось, что было два выстрела, и один оказался смертельным...
