Студент в 13 лет
Он писал во всех мыслимых жанрах, создав 8 опер, 8 балетов, 7 симфоний, 9 концертов для сольного исполнения с оркестром, 9 фортепианных сонат, оратории и кантаты, камерные и инструментальные сочинения, музыку для кино и театра. Прокофьев создал собственный новаторский стиль, а его произведения вошли в сокровищницу мировой культуры. Исполняют музыку Прокофьева во всех уголках Земли.
Родился он в деревне Солнцевка в то время Екатеринославской губернии (Екатеринославом до 1926 года назывался Днепропетровск). Ныне это Покровский район Донецкой области. Его биографы и критики по–разному называли его — "русский композитор", "советский", "российский". Но Прокофьев сам писал в дневнике, создав для труппы Дягилева в 1915–м балет "Шут": "Национальный оттенок ярко сказывается в нем. Я всегда думал, что я русский композитор и шуты мои русские. И это открывало мне совсем новую, непочатую область для сочинения".
Первые уроки музыки дала композитору мама, Мария Григорьевна. В пять с половиной лет он сочинил крохотную пьеску "Индийский галоп", которую мама и записала. Когда семья переехала в Санкт–Петербург, Прокофьев в 13 лет поступил в консерваторию, представив экзаменационной комиссии две папки своих сочинений — четыре оперы, две сонаты, симфонию и фортепианные пьесы. С 1904 года учился в консерватории инструментовке у Н. А. Римского–Корсакова, композиции у А. К. Лядова, а у Язепа Витола, впоследствии классика латвийской музыки и основателя Рижской консерватории, — музыкально–теоретическим дисциплинам. Окончил консерваторию как композитор в 1909–м, а как пианист — в 1914–м, победив на конкурсе среди пяти лучших учеников со своим Первым фортепианным концертом. До 1917–го продолжал занятия в консерватории по классу органа.
С 1913–го молодого композитора начали издавать. Его сочинения выходили в знаменитом издательстве Юргенсона, а после и в издательстве "А. Гутхейль", принадлежащем Кусевицкому. Впоследствии все творения Прокофьева, жившего за границей, на протяжении 25 лет издавались там же.
"Кубист и футурист"
Он играл и перед Клодом Дебюсси, посетившим Санкт–Петерург, а в 1913–м, после исполнения Второго фортепианного концерта, разразился скандал: публика и критики разделились на почитателей и хулителей Прокофьева. Его обозвали футуристом и кубистом от музыки. И так будет многие годы!
В 1914–м композитор встретился в Париже с Сергеем Дягилевым, сотрудничество и дружба с которым продолжались до смерти антрепренера в 1929–м. Для "Русских сезонов" Прокофьев написал четыре балета — "Ала и Лиллий", "Шут", "Стальной скок" и "Блудный сын".
В конце 1917–го Сергей Сергеевич начал задумываться об отъезде за границу. Командировочное удостоверение ему выдал в 1918 году А. В. Луначарский. С 1918–го композитор жил в Америке, гастролируя по всей стране как пианист и дирижер, и дважды давал концерты в Европе, в 1927–м и 1929–м.
Вновь на родине
В 1919–м он познакомился в Испании с каталонской певицей сопрано Линой (Каролиной) Кодиной, женился на ней в Германии. Срок действия командировочного удостоверения Прокофьева истек, и супругам выдали нансеновские паспорта, благодаря которым они могли ездить по Европе.
Прокофьев был довольно сильным шахматистом, даже чемпион мира Ботвинник выиграл у него с минимальным перевесом. Играл он и с легендарным Хосе Раулем Капабланкой — одну партию выиграл, две проиграл. Играл с Ласкером и Тартаковером, а еще — с великим скрипачом Давидом Ойстрахом.
В 1936–м семья вместе с сыновьями Святославом и Олегом окончательно вернулась в СССР. Время было жесткое, но Прокофьев обладал счастливым характером, помогавшим ему на жизненном пути. Еще в молодости он писал в своем дневнике: "У меня есть свойство характера относиться к жизни легко, она меня не задевает глубоко. Это счастливое свойство, и как же оно мне пригодилось! Кроме того, огромный запас жизнерадостного характера не мог истощиться…". "Мое творчество вне времени и пространства", — писал композитор.
Уланова и Жерар Филип
Свой знаменитый балет "Золушка" композитор написал для великой Галины Улановой, но премьеру в Большом театре по решению свыше танцевала Ольга Лепешинская. Галина Сергеевна выступила во втором составе, но впоследствии была признана лучшей исполнительницей этой партии. Увидев ее в роли Золушки, знаменитый киноактер Жерар Филип воскликнул: "Увы! Кинофильмам никогда не передать все ее обаяние и нежность, которые уловил наш глаз".
В 1938–м в Кисловодске у композитора случился курортный роман с Мирой Мендельсон, студенткой Литературного института. Сын композитора Святослав Сергеевич писал, что отец не хотел уходить из семьи, просил жену помочь ему избавиться "от этого наваждения". Но Мира грозила покончить с собой. К тому же и брак с его матерью в Германии, не зарегистрированный в советском консульстве, не был действительным в СССР. Впоследствие оба брака были признаны действительными, а юридическая практика такого рода названа "Казусом Прокофьева".
Композитора не коснулись репрессии 30–40–х, но его первая жена, благодаря которой у него есть дети и внуки, была арестована по подозрению в шпионаже в 1948–м. О браке Прокофьева с Мирой она не знала вплоть до своего освобождения, случившегося уже после смерти композитора, ушедшего в один день со Сталиным, 5 марта 1953–го. Он писал по заказу правительства здравицы в честь его юбилеев. Современники замечали: "Писал, словно говоря: "Вот я и это могу!".
Дружба с Шостаковичем
Три года учился у Прокофьева боготворивший его Мстислав Ростропович. С огромным успехом шли на сцене оперы композитора "Война и мир", "Дуэнья", "Повесть о настоящем человеке", признанная уникальным сочинением.
Дружба Прокофьева с младшим коллегой Шостаковичем не была безоблачной — Прокофьев частенько и публично критиковал сочинения товарища. А Шостакович писал о нем после его ухода иначе:
"Гениальный композитор, он развил творческое наследие, оставленное нам великими корифеями русской музыкальной классики — Глинкой, Мусоргским, Чайковским, Бородиным, Римским–Корсаковым и Рахманиновым".
Внук композитора Сергей Олегович Прокофьев писал: "Все, что наблюдал вокруг Шостакович, он немедленно переносил в свою музыку, обладающую порой такой трагической мрачностью. А мой дед был человеком совсем другого плана: для него творческая мастерская была храмом, вступая в него, он все, что его беспокоило, огорчало и мучило в жизни, всю политику, успехи и славу оставлял за порогом".
Наталья ЛЕБДЕВА.
