В латвийский кинопрокат этот фильм вышел позже, чем в мировой. Причина тому — чисто эпидемиологическая. Но он — "Гнев человеческий" — кажется во всех смыслах припозднившимся, появившимся с опозданием.
Такое насупленное, брутальное, вызывающе мужское кино выглядит гостем из прошлого и уж точно куда менее соответствует духу текущей эпохи, чем вышедшая одновременно с "Гневом" на рижские экраны "Круэлла". Эпоху олицетворяют экзальтированные бунтующие девушки, а не молчаливые, угрюмые, склонные к насилию немолодые мужики. Но, кажется, так и было задумано двумя немолодыми, склонными к экранному насилию мужиками, чье воссоединение на съемочной площадке и есть по большому счету главная фишка фильма. У "Гнева человеческого" нерв ностальгический.
Гай Ричи снял Джейсона Стэтема в первых двух своих полнометражных фильмах — "Карты, деньги, два ствола" и "Большой куш": с них началась слава обоих британцев, приведшая обоих в Голливуд. Теперь, двадцать с лишним лет спустя, Ричи и Стэтем встречаются уже там, в Лос–Анджелесе — чтобы сделать кино, в котором почти нет британского шарма, черного юмора, "стиля Гая Ричи", но есть несомненное и немудрящее удовольствие от мужского междусобойчика, встречи старых друзей. Мы знавали друг друга молодыми и безбашенными, мы не виделись чертову уйму лет — и если встречаемся теперь, то не ради эстетического наслаждения и кинематографических прорывов. Те, кто знавал — хотя б заочно — Ричи и Стейтема молодыми, кто до сих пор вворачивает в разговор с единомышленником цитату из "Карт, денег…" или "Куша", приглашаются на вечеринку. Прочие, скорее всего, пожмут плечами или даже поморщатся (и будут, скажем честно, по–своему правы) — но нам, немолодым мужикам, собравшимся в своем кругу, приятно уже хотя бы оттого, что здесь можно не стесняться собственной старомодности.
Гостем из прошлого "Гнев человеческий" является и в прямом смысле: он — римейк картины семнадцатилетней давности. Французский "Инкассатор" 2004 года был куда менее звездным (правда, там играл "оскароносный" Жан Дюжарден, вот только "Оскара" своего он получил лишь семь лет спустя), но более цельным, чем его запоздалый англоязычный римейк. Ричи, переписывая французский сценарий, поменял прошлое главному герою, сместил акценты, поиграл, как он любит (одна из немногих примет его фирменного стиля в "Гневе"), с временными линиями — получилось более претенциозно, но менее стройно и гармонично. Хотя суть осталась той же: римейк, как и оригинал, построен на тревожно–обреченном ожидании неизбежно кровавой развязки. Ты заранее догадываешься, что мало кто из героев останется в живых — и под нервную виолончельную музыку целенаправленно катишься вместе с ними в железном гробу инкассаторского броневичка к месту финального побоища.
…В лос–анджелесскую инкассаторскую фирму приходит наниматься хмурый британец, получающий короткий позывной Эйч (Стэтем). Служат в фирме сплошь типажи: Трус (игравший в одноименном фильме Марсан), Балбес (Хартнет), Бывалый ("охотник за разумом" Маккэлани) — но даже среди них новичок выглядит брутальной карикатурой. Про себя он ничего не рассказывает, вообще рот открывает редко и неохотно, почти у всех новых коллег сразу вызывает неприязнь — но лишь до первой встречи с грабителями, в ходе которой Эйч без особенных усилий кладет наповал шестерых злодеев. Как явствует из фильма и положено по законам жанра, без налетов, стрельбы и трупов у инкассаторов редкая неделя выдается, — вот и незадолго до прихода Эйча на новую работу двое его предшественников выбыли из списков сотрудников и живых. И когда фэбээровцы показывают британцу видеозапись того недавнего ограбления, глаза новичка подозрительно стекленеют…
В чем еще "Гнев" ощутимо проигрывает французскому оригиналу — так это в части интриги. Не потому, что кто–то из зрителей, возможно, смотрел и помнит "Инкассатора" (таких, скорее всего, будет ничтожный процент), а потому, что мотивация героя полностью раскрыта еще в трейлере. Получается, перед нами не детектив с тайной, а история мести — что совсем упрощает смысл фильма: смотреть "Гнев" стоит не ради сюрпризов, а наоборот — ради ощущения стабильности, уверенности в завтрашнем дне и неизменности жизненных основ.
Есть еще мужчины в англосаксонских селеньях. Золото не тускнеет, лучшие люди (Ричи и Стэтем в частности) не меняются — то есть меняются, конечно, но форму держат. Насилие киногенично. Месть сладка. Смерть неизбежна.
Алексей ЕВДОКИМОВ.