Волнующая ум и душу история более чем 100-летней давности – об отношениях гениального артиста балета Вацлава Нижинского и его великого продюсера, основателя легендарных Русских сезонов Сергея Дягилева.
Мы беседуем сегодня с исполнителем роли Дягилева, солистом Латвийского национального балета Антоном Фреймансом.
И сложно, и легко
– Антон, как вам хореография нового спектакля?
– Марко Гека – это единственный из хореографов века, о котором у меня язык поворачивается сказать, что это гений. Действительно гений.
– Танцевать вашу роль сложно или легко?
– И сложно, и легко одновременно. Очень легко вживаться в роль, тем более если знаешь сам «текст» роли и даже настолько комфортно себя в ней чувствуешь, что уже можешь спокойно в ней «плавать». И при этом эту роль можно замечательно интерпретировать, что вообще-то несвойственно большинству хореографов, строго говоря. Но благодаря хореографии и музыке получается такая Вселенная!
Я не могу сказать, что танцую, как порхаю, но и не могу сказать, что все болит после репетиции. По счастью, мне кажется, я был просто готов ко всему.
Но при этом я хочу напомнить: балет – интеллектуальная работа, здесь дело не только в том, что необходимо ногу поднимать выше головы или делать двести пируэтов. Но здесь в секунду очень много движений. Для меня это высший уровень пилотажа и координации движений.
Великий и ужасный
– Что вы можете сказать о вашем герое, великом Дягилеве?
– Все знают, что Дягилев был ужасным, жестким, контролирующим, строгим человеком. И при этом ужасно одиноким, ранимым. И при этом хотел счастья, как все нормальные люди, но у него это не получилось. Я в его личности нахожу очень много негативного, много отрицательных черт характера, которые... присущи и мне. И с которыми я очень интенсивно борюсь. Например, он считал, что только у него единственно верная правда, ни у кого другого. Он подавлял всех и выстраивал все так, как ему было необходимо. И это было очень тяжело для людей, его окружавших.
Я же не только артист балета, но и хореограф, поэтому это все достаточно неплохо понимаю. Сделать большую работу, собрать большую группу для нового дела – это невероятно сложно! А надо учитывать, что балетные люди – не самые легкие и простые в смысле характера. И все это негативное отражалось и на его личной жизни. Вацлав Нижинский для Дягилева – это была попытка счастья, которая ужасно провалилась. Очень там сложно все...
Думаю, что на данный момент эта роль стала моей любимой во всей моей карьере.
– Насколько я понимаю, все искусство балета основано на определенном деспотизме – со стороны главного балетмейстера, продюсера...
– Конечно. Чтобы собрать всю труппу воедино, вывести на высочайший уровень, надо быть... ну не знаю, Саддамом Хуссейном! Во всяком случае, необходимо быть невероятно жестким лидером. Балетные – они ведь вообще-то по натуре разнузданные. Им нравится плыть по течению, при этом вокруг постоянно скандалы, интриги... А зрители видят только то, что на сцене, не закулисье за декорациями. Не все знают, что тот же композитор Стравинский, в балетах на музыку которого танцевал Нижинский, стал известным только благодаря Дягилеву.
– Вы на могиле своего героя на венецианском кладбище Сан-Микеле бывали?
– Нет. Мое время в Венеции – это обычно пять часов бегом по городу. И на могилу никогда не успевал. Но, наверное, обязательно надо будет туда съездить, учитывая, что и исполнитель роли Нижинского Айден Конефри там ни разу не был. Надо будет съездить во время отпуска, устроить «мальчишник».
Балет как сеанс психотерапии
– На пресс-фотографиях вы все время с собачкой – это что-то значит?..
– Она в спектакле не будет участвовать, конечно. Просто когда фотографировались, она вокруг бегала. Я даже не знаю точно, что у нее за порода. Шпиц, наверное? Надо у пресс-секретаря театра Ирбе Трейле спросить. Ну вот, собачка бегала и мы ее «подобрали», тем более что у меня в костюме такая шубка есть, и она к этой шубке так хорошо подходила!
Собачка согласилась фотографироваться спокойно. Но близко познакомиться с ней я просто не успел, даже не помню, как ее зовут. И не знаю, чья это собака. Наверное, чья-то «маркетинговая».
– Ваша постановка в рамках вечера «Два метра» когда вновь будет показана?
– В мае два спектакля – обязательно приходите! Ох, я, конечно, вспоминаю это ужасное время пандемии. Ведь простой для артиста балета – это страшно, у нас карьера короткая, год за три считается. А спектакли долгое время не проходили, мы одно время даже занимались не в репетиционном зале, а на дому, нам прислали специальные покрытия для тренировок, чтобы поддерживать форму. Сейчас времена эти уже где-то там, удаляются, но вспоминаю их, конечно, с печалью. Мы это все пережили, и ужасно не хочется во все это вернуться обратно. И этот мой номер в вечере балета «Два метра» – для меня лично это был сеанс психотерапии.
– У вас есть роль, которую мечтаете станцевать?
– Определенной роли нет. Но мне так хочется, чтобы к нам привезли какой-нибудь балет Иржи Киллиана, сегодня одного из ведущих хореографов мира, у него бы я исполнил любую роль. Надеюсь, что дождусь такой постановки и моя карьера дотянется до него. Надо дотянуть! Мне 32 года, а у артистов балета танцевальный «срок» ну до сорока лет... Ну, еще есть время, потянем его немного.
Справка
Антон в 2008 году завершил обучение в Рижском хореографическом училище и тогда же стал артистом нашего балета. В его репертуаре как классические, так и современные роли. В 2013-м получил в Латвийской музыкальной академии им. Витолса диплом хореографа, и надо сказать, что его последняя по времени работа в качестве хореографа (Go! Go! Go!) в вечере одноактных балетов «Два метра» (посвящение драматическому для артистов балета периоду пандемии) была весьма впечатляюща.