"Аутсорс". Режиссер Душан Глигоров, в ролях Иван Янковский, Эльдар Калимулин, Мила Ершова. Россия, Okko, 2025.
Если вам, как герою пелевинского романа, попадется на глаза указатель с надписью "Реальный шанс войти в элиту", не ходите по стрелке. Упустите шанс. Нет на свете более несчастной социальной группы, чем российская элита. Особенно гуманитарная.
Страшно далеки они от народа
Во всяком случае, такое впечатление складывается, если почитать и послушать, что она говорит и пишет: в соцсетях, в прессе, в интервью друг другу и в частных разговорах промеж собой.
Фатальное невезение сопровождает хорошо оплачиваемых московских интеллектуалов всю жизнь: им не везет с местом рождения, с окружением, ближним и дальним, с властью и с народом. Множество означенных интеллектуалов в последние три года перестали быть московскими и российскими по месту жительства, но количество и громкость жалоб это не снизило — наоборот.
Вот в конце нынешнего марта известная релокантка, писательница и сценаристка Анна Козлова (Белград), дала интервью другой известной релокантке, кинокритикессе Зинаиде Пронченко (Париж), на тему, никогда не надоедающую представителям данного элитарного круга. "Я не от СВО уехала в двадцать втором году, — сказала сценаристка. — Это более мелкие вещи. Я уехала именно от народа, от людей, потому что они потрясли меня своим рабством, своей мерзостью…" И так далее, с поминанием испражнений и сетований на разложение русской нации.
Одна среди мерзавцев
Взыскательность Анны Юрьевны можно понять. Как–никак она — элита уже в третьем поколении: внучка писателя Вильяма Козлова и дочь главреда "Роман–газеты" Юрия Козлова.
Чего ей пришлось натерпеться за сорок лет жизни среди российских рабства и мерзости, легко понять по прозаическим ("Превед победителю", "F20", "Рюрик") и сценарным ("Краткий курс счастливой жизни", "Садовое кольцо", "Кеша должен умереть") произведениям мученицы: во всех в них кишат мерзавцы, рабы, ничтожества и слизняки из числа представителей обоих полов, всех возрастов и социальных страт.
Преобладают столичные сливки — автор описывает то, с чем лучше знакома — но попадающийся под руку плебс в отвратительности им не уступает. Анне Юрьевне не предъявишь ни ненависть к социальной группе, ни даже оскорбление по национальному признаку. Ей омерзительны богатые и бедные, жители Садового кольца и Камчатки, мужчины и женщины, русские и, например, японцы.
Это наглядно доказывает самый свежий сериал по сценарию Козловой, большой хит весеннего сезона "Аутсорс". Его она и обсуждала с критикессой Пронченко в скандальном интервью.
Назад в девяностые
Если не знать имени и анамнеза сценариста, сериал легко счесть очередным гвоздем в гроб ельцинских девяностых: в последние годы такие гвозди, как из пневмомолотка, вколачивают наперебой и угодливые лоялисты, и пламенные революционеры во главе с М. Певчих.
"Аутсорс" снят в России командой аполитичных профессионалов, не чуждых стремления к социальной актуальности, но не переходящих, разумеется, границ дозволенного. Где эти границы сегодня пролегают, удобно судить как раз по "Аутсорсу" — типичному для режиссера Глигорова густо–чернушному триллеру (см. "Хрустальный", "Химеру", "Трассу").
В 2025–м Россию на российском же стриминге можно выставлять лепрозорием, населенным разложенцами, — но это должна быть Россия девяностых.
О чем сериал
…1996–й, последние месяцы до введения бессрочного моратория на смертную казнь. В лютом камчатском захолустье на фоне роскошных пейзажей и убогих домов стоит тюрьма, где расстреливают приговоренных. Туда на службу прибывает старший сержант Костя (Янковский во всем блеске своей амбивалентности) — приятный парень с двойным дном.
Едва осмотревшись на новом месте, он предлагает коллегам (два бесхребетных сержанта, сексуально озабоченный доктор, прокурор под каблуком стервы–алкоголички) бизнес–проект: за деньги предоставлять посторонним — родственникам жертв, например — возможность собственноручно привести приговор в исполнение. И щеголяет при этом хипстерским словом "аутсорс", которое войдет вместе с хипстерами в моду только лет через десять.
Коллегам идея нравится — поскольку они такие же жадные, беспринципные, недалекие, пьющие, истерящие, заражающиеся ВИЧ ничтожества, как весь камчатский городок, как вся провинциальная, да и не только провинциальная Россия. "Россия девяностых: ельцинская, деморализованная, еще не дождавшаяся своего спасителя", — стоило бы добавить, если не знать имени и анамнеза сценаристки.
Годы идут, русские не меняются
Однако Козлова в интервью Пронченко прямо сказала, что нынешние русские ничуть не лучше тогдашних. Беседа была опубликована как раз накануне торжественной московской премьеры последней серии — и генпродюсеру стриминга Okko пришлось спешно объявлять, что ни съемочная группа, ни коллектив онлайн–кинотеатра с мнением сценаристки не согласны.
В ответ на это уже парижанка Пронченко, чья медийная известность основана на беспощадности моральных суждений, раскатала генпродюсера в тонкий блин с применением не парижской лексики.
Элита — она такая: не чета камчатскому плебсу. Сама вынесет моральный приговор, сама приведет в исполнение. Посторонним не доверит.
