Рига, Моонзунд, Петроград...
Если мы отдаем дань героям Великой Отечественной войны, постоянно вспоминаем те грозные дни, то о событиях Первой мировой участвовавшие в ней стороны, потомки участников, начинают забывать. А между тем и в то время было совершено немало подвигов.
Взять хотя бы подвиг эскадренного броненосца (впоследствии линкора) Российского императорского флота с символическим названием «Слава», дважды заградившего путь противнику. Сначала спасшего от захвата Ригу в августе 1915-го в неравном бою с 30 кораблями кайзеровского флота, а после не пропустившего в 1917-м немецкие суда в Петроград. А между этими событиями были еще сражения в Моонзунде.
Восстановить историческую справедливость, напомнив ныне живущим об этих подвигах и установив мемориальную доску, приняла решение инициативная группа в составе инженеров Юрия Максимова, Владимира Пивовара и Сергея Козина, публициста и писателя Сергея Журавлева, протодиакона Всеволода Мельникова и историка Дмитрия Трубецкого.
На суше и на море
– В то время сухопутные бои проходили на острове Доле, как его еще называли, «остров смерти» – там была наша артиллерийская батарея, а немцы пытались ее оттуда выбить, – рассказывает глава группы энтузиастов, сын судового электрика «Славы» Юрий Михайлович Максимов. – На Пулеметной горке по дороге на Либаву (Лиепаю), среди болот, тоже шли кровавые бои.
Поддержка с моря тоже была очень серьезная – благодаря линейному кораблю «Слава». Знаю это не только по исторической хронике военных событий 1915 года, по книге Игоря Бунича «В огне войн и переворотов», но и по воспоминаниям моего отца, который родился в 1893 году.
Огромное и мощное судно «Слава», заложенное в 1902 году на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге, а сошедшее со стапелей к началу Русской-японской войны, было на тот момент самым современным по конструкции, оснащению и вооружению. В команде числились 32 офицера и 825 матросов.
И этот линкор один (!) противостоял немецкой эскадре в 30 кораблей, которая отчаянно прорывалась к Риге.
До 1915-го судно беспрерывно находилось в учебно-военных кругосветных плаваниях (там постоянно обучались гардемарины), с заданием опробования боевых действий. Ходили не только по крупным портам Европы, Средиземноморья и северной Африки, но и в Японию.
Спасение Мессины
– Отважные моряки «Славы» участвовали в разборе завалов и спасении жителей после страшнейшего Мессинского землетрясения, сильнейшего в истории Европы, в конце 1908-го – начале 1909 года. Те события описал выдающийся русский писатель Валентин Пикуль в одной из своих исторических миниатюр. Тогда в этой акватории курсировали суда Российского флота «Цесаревич», «Богатырь», «Адмирал Макаров» и «Слава».
Приказ об оказании «любой помощи» сицилийцам и другим итальянцам отдал Николай II, за что ему был установлен бюст в городе Таормина.
В 1978 году на здании мессинского муниципалитета установлена памятная доска с надписью: «В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных кораблей жителям Мессины, пострадавшим от землетрясения 28 декабря 1908 года».
В память о спасателях в Мессине названы улицы – ул. Российских героев-моряков 1908 года, ул. Русских моряков, улица Русских моряков Балтийcкoй эcкадpы.
Итальянское правительство увековечило подвиг русских моряков, установив 9 июня 2012-го в Мессине бронзовый памятник, созданный еще в 1911 году, который изображает матросов, спасающих людей из-под развалин, с надписью на постаменте: «Августейшему моряку, представителю героев милосердия, от благодарных сынов своей родины».
Один в море воин
– К началу войны «Слава» пришла на границу Рижского залива и Ирбенского пролива. Мой отец, Михаил Кузьмич Максимов, уроженец Петербурга, поступил на этот корабль судовым электриком после обучения в Кронштадте в Школе электриков. Он отвечал за генератор кормовой части (всего их было на судне два). В 1915-м ему было 22 года.
После кругосветок судно было довольно потрепанным, но ему предстояло принять бой. В преддверии противостоянии командир корабля Андрей Андреевич Вяземский послал делегацию авторитетных членов команды в Ригу в Кафедральный собор (на тот момент это был собор Святых первоверховных апостолов Петра и Павла, ныне концертный зал «Аве Сол»), чтобы они получили благословение на битву и чтобы батюшка отслужил молебен за победу Русского флота.
Отец Александр Вярат отслужил молебен во дворике собора и преподал благословение. В начале августа 1915-го произошло это сражение. Первым открыли огонь немцы, поразив рубку «Славы». Погиб командир корабля Вяземский. Но ответным огнем, специально создав крен судна около 10 градусов и стреляя по параболе, «Слава» поразила флагман кайзеровского флота. Он задымился, и вся эскадра в 30 кораблей ушла. Таким образом было предотвращено вторжение немцев в Ригу с моря. Об этом потом подробнее рассказал закадычный друг отца Маслаков, который занимался приборами, наводкой – мол, нам приказали открыть шлюзы, чтобы создать крен.
Эта битва происходила у входа в Рижский залив у острова Сааремаа, напротив города Аренсбург (в советское время он назывался Кингисепп, а ныне Курессааре). Команду составляли русские, латыши и эстонцы, которые были дружны между собой. Достаточно сказать, что когда к 1917-му на многих судах матросы под влиянием пропаганды и немецких агентов, что сейчас уже установлено, поднимали мятежи и убивали офицеров, на «Славе» такого и близко не было.
После судно отошло в Гельсингфорс (нынешний Хельсинки), где была военно-морская база Российского флота.
Слава «Славе»
– В Военно-историческом музее в Таллине хранится реликвия с этого корабля. Когда осенью 1917-го «Слава» участвовала в боях и делала минные заграждения в Финском заливе, ее там вскоре и затопили, взорвав, чтобы кайзеровский флот не прошел в Петроград. А в Ригу к тому времени немцы уже вошли.
Линкор долго лежал на мелководье – его надстройки и верхняя палуба виднелись из воды до 1956 года, и эстонцы сняли с кормы реликвию – двуглавого орла, которая хранится сейчас в таллинском музее.
Вся команда «Славы» перешла на крейсер «Андрей Первозванный», который специально подошел, чтобы забрать моряков. Мой отец налаживал там генератор, который был в очень плохом состоянии. Время было уже революционное, но по Невскому проспекту еще ходил трамвай. Отец рассказывал, что когда члены команды «Славы» ехали в трамвае, народ на каждой остановке, видя их в окнах, или на улицах, когда они проходили, кланялся, шапки в воздух бросал, вставал на колени. Ведь на бескозырках у моряков была надпись «Слава»! Их встречали как героев. По газетам, в то время активно издававшимся и читавшимся, по слухам, которыми земля полнится, народ знал, что линкор «Слава» предотвратил вторжение немцев в Петроград. Кроме того, людям было известно, что они отогнали немцев и от Риги в 1915-м.
«На стороне справедливости»
– Мы хотим увековечить подвиг моряков «Славы», установив мемориальную доску в притворе бывшего собора Петра и Павла, то есть в холле концертного зала «Аве Сол», с текстом «Здесь в августе 1915 года соборный священник благословил группу моряков линкора «Слава» на бой с германской эскадрой. Решительными действиями экипажа линкора с позиции Рижского залива атака кайзеровского флота была отбита. Коридор вторжения через Ирбенский пролив в Ригу был закрыт». И подпись – «Благодарные потомки».
Мемориальная доска практически готова – ее делает частная фирма, большей частью за свой счет, есть такие неравнодушные люди. Примерно в октябре подадим заявление в Рижскую думу об ее установке. Это мраморная плита в 30 кг весом, размером 60 х 80 см, слева текст на латышском языке, справа на русском, по центру – адмиралтейский якорь и число 1915, справа бескозырка с надписью «Слава», а слева – изображение линкора.
Академик, экс-президент Латвийской академии наук Ояр Спаритис поддержал эту нашу идею и предложил установить доску именно в бывшем соборе. Есть распоряжение от 16.09.2019 об установке доски экс-председателя Рижской думы Олега Бурова. А протодиакон Всеволод Мельников горячо взялся за это дело и договорился с духовенством, чтобы провести молебен при установке доски.
Уверен, что и латыши, и эстонцы должны гордиться тем, что в такой большой державе – Российской империи – были соучастниками мировых событий на стороне справедливости.
В 1960-х в Военно-историческом музее Риги, в Пороховой башне, демонстрировалась большая экспозиция, посвященная героям-морякам линкора «Слава», защитникам Риги в Первую мировую войну. Не знаю, есть ли она сейчас...
– Но вы же видите, какие ветры дуют сегодня...
– А почему бы латышам не гордиться, что жили в составе такой великой державы? Рига была третьим городом империи по своему экономическому, индустриальному и прочему развитию. Здесь был построен первый гидросамолет, и Можайский взлетел на нем именно у нас. Среди моих знакомых немало латышских семейств, где два поколения гордятся подвигом своих предков в Первую мировую.
– А что дальше?
– Думаем установить доску к осени 2021-го, когда будет отмечаться 300 лет со дня подписания Ништадтского мира.
Валентин Пикуль, когда писал роман «Моонзунд», специально разыскивал моряков со «Славы», которые были живы. У них еще якорь был изображен на запястье. Встречался Пикуль и с моим отцом, бывал у нас дома на Свердлова, 46 (ныне Пулквежа Бриежа). О чем отца расспрашивал, не знаю, не присутствовал – они говорили за закрытыми дверьми.
Маяковский и 100 рублей
– Он жил в Ленинграде в 1920-30-х, в Великую Отечественную воевал на Западном фронте, и только Ригу освободили 13 октября 1944-го, стал участником военно-восстановительных отрядов в Риге, которые вскоре были преобразованы в Западно-Двинское речное пароходство, где он был замруководителя.
Предки моей мамы – с Украины, а по отцовской линии все питерские. Михаил Кузьмич окончил церковно-приходскую школу с Похвальным листом. Очень горевал всю жизнь, что когда его корабль «Слава» положили на грунт, он не успел забрать свой сундучок, где хранился этот Похвальный лист...
Учился он успешно, даже потом священник приходил к нему – надо бы тебя учить в Духовной семинарии в Санкт-Петербурге. А отец работал в то время кузнецом-молотобойцем на Путиловском заводе. Дед мой ответил за папу: «Мне работники нужны». И таким образом духовная карьера моего отца не сложилась...
Поработал и водопроводчиком, а его тетя Елена, которая служила экономкой у господ-немцев Эберт, договорилась, что племянника возьмут в «Общество интимного театра». Тогда слово «интимный» означало доверительный, по душам, разговор, от сердца к сердцу.
Располагалось общество в центре Петербурга, на углу Невского и Литейного проспектов. 18-летнего отца взяли доверенным лицом, он следил за помещением и хранил театральную кассу.
В театр частенько заходил знаменитый писатель Александр Иванович Куприн, который очень благоволил к отцу. И Владимир Владимирович Маяковский захаживал. Они с отцом ровесники, и поэт порой занимал деньги из театральной кассы. Говорил: «Миша, дай мне 100 рублей, завтра тебе их верну». Отец давал, а Маяковский, как и обещал, возвращал именно назавтра. Отец признавался, что стеснялся называть его по имени – Володя, на чем Маяковский все время настаивал.
Знаменитый композитор, дирижер, педагог и общественный деятель, лауреат трех Сталинских премий Юрий Александрович Шапорин, в то время еще совсем молодой, тоже наведывался туда. Юрий Владимирович Глаголев, создатель и первый руководитель рижского хора «Перезвоны», где пою уже 30 лет, учился в Московской консерватории им. П. И. Чайковского у Шапорина. Он вспоминал о событиях юности и писал моему отцу.
Куприн и загранпаспорт
– Отец в 1910-х хотел избежать призыва в армию. Его поддерживали Куприн и другие писатели, разглядев в нем драматический дар. Мол, подает надежды молодой человек, надо бы сохранить ему жизнь.
Куприн оформил отцу заграничный паспорт в Финляндию, и зимой 1913-1914-го он в саночках с этим документом подался туда. Его догнали жандармы, побили, но небольно, как он признавался. Потом отправили на сборный пункт новобранцев в Бологое и определили в Кронштадт в учебный отряд, в класс электриков. Такие офицеры ему преподавали! Он говорил, что стал отлично разбираться в технике, в электричестве. Пришло 1 августа 1914-го, и его отправили на флот.
Индустриализация и деиндустриализация
– Я тоже пошел по технической стезе. Учился в Высшем военно-инженерном училище в Ленинграде на электромеханика с 1955-го. В 1957-м Хрущев на 1 200 000 человек сокращал армию, и нам предложили перевестись без экзаменов в любые вузы на аналогичные специальности. И я, почти отличник, перешел в Ленинградский инженерно-строительный институт на механический факультет, получил диплом «Строительные машины и оборудование».
По распределению работал в Коркино Челябинской области, где был большой угольный разрез и механический завод. Через некоторое время отец занемог с инсультом, и я приехал в Ригу. В 1962-м поступил в Специальное конструкторское бюро механизации и автоматизации Совнархоза Латв.ССР, потом перешел на Вагоностроительный завод. Когда в Риге открылся Домостроительный комбинат, стал работать там.
В тресте «Оргтехстрой» подал несколько изобретений и рацпредложений. А в середине 80-х, когда трест стали расформировывать, поступил на работу в Институт физики Академии наук. Мой товарищ изобрел прибор, обеспечивающий жизнедеятельность космонавтов. И я тоже работал там на космонавтику.
Когда снова решил вернуться на «вагонку», работал до 98-го в отделе главного конструктора. А там пошел развал – 8 месяцев не выдавали зарплату, ушли 3000 работников – кто сам, кого уволили...
Хрущев превратил в начале 60-х нынешний кафедральный Христорождественский собор в Планетарий, а нас с сестрой в 1947-м крестили именно в этом соборе. Мама нас туда повела, а отец говорит – пусть Юра снимет пионерский галстук...
Мне захотелось отдать дань памяти отца, напомнить о подвиге интернациональной команды моряков, и мы с группой единомышленников решили, что пора это сделать.
Когда Путин, выступая по поводу 300-летия Российского флота, упоминал славные российские корабли, он называл «Варяг», «Кореец» и «Славу»...
Наталья ЛЕБЕДЕВА.