Cамо слово "скафандр" — это соединение греческих слов "скаф" ("судно", "лодка") и "андрос" ("человек"). То есть смысл в том, что это не просто костюм, а целый персональный космический корабль. "Орланы" как нельзя лучше подходят под это определение.
Так вот, все системы жизнеобеспечения в "Орлане" находятся на "двери", то есть за спиной, и за счёт них скафандр на земле весит около 110 килограммов. Кстати, насовский — тоже 113. Что же там за спиной: запасы кислорода, система подачи его в скафандр, система очистки воздуха в скафандре от выдыхаемого углекислого газа, теплообменник, влагосборник, разнообразное электрооборудование для контроля работы систем, радиосвязь. А для управления всем этим на скафандре целый ассортимент всевозможных клапанов и тумблеров, притом ещё с заглушками от случайного нажатия.
Что ещё жизненно важно — какие условия внутри. И один из главных вопросов: какое обеспечивается давление. Скажем, в "выходных" скафандрах для астронавтов Space Shuttle давление было сделано около 222 миллиметров ртутного столба против нормальных для нас с вами 750–760. То есть четверть нормы. При этом 170 миллиметров ртутного столба — это обозначенный медиками самый необходимый минимум для "выходного" скафандра. Меньше никак нельзя, потому что будет так называемая декомпрессионная болезнь. А чтобы понять, что это такое, надо вспоминать первый в истории выход в открытый космос.
Когда в 1965 году полетели Алексей Леонов и Павел Беляев, никто на земле доподлинно не знал, что вообще собой представляет открытый космос. Соответственно, не совсем было понятно, на что, собственно говоря, рассчитывать, конструируя скафандр. Как знать, чего не знаешь? Поэтому давление в скафандре Леонова "Беркут" сделали не намного ниже нормального атмосферного — 600 миллиметров ртутного столба. И, когда оказалось, что в открытом космосе давления вообще никакого нет, скафандр раздуло. Что делать? Как опытнейший боевой лётчик, который выходил из самых разных нештатных ситуаций, он немедленно всё оценил и принял решение самостоятельно: надо сбрасывать давление в скафандре, поворачивать соответствующий регулятор. Вот мы и подходим к декомпрессионной болезни.
В этой ситуации особенно опасен азот, из которого наш воздух состоит почти на 80%. Если у человека в крови азот, а ему внезапно взять и резко сбросить давление окружающей среды, азот мгновенно станет выходить из крови, кровь закипит, человек умрёт. Но Леонов в тот незабываемый момент рассчитал, что вот уже часа два как дышит чистым кислородом. Значит, азот должен был уже весь из крови выветриться. Это был большой риск, но Леонов понял, что на земле после всех обсуждений примут только такое единственно возможное решение, а вот есть ли время на переговоры, неизвестно. И он повернул на своём скафандре "Беркут" регулятор давления, и всё обошлось.
Отсюда и становится понятно, почему в "Орлан" космонавту подаётся чистый кислород. И почему давление внутри — 300 миллиметров ртутного столба. То есть это некий компромисс между Сциллой декомпрессионной болезни и Харибдой полного отсутствия давления за бортом.
Вот теперь мы уже более или менее готовы посмотреть на новенький, сверкающий солнцезащитным покрытием на шлеме (медь, оксид олова и индия) "выходной" скафандр от SpaceX. EVA suit, как говорят в США. EVA — это extra vehicular activity, "внекорабельная деятельность".
Что хочется первым делом сказать: так же, как и "Орлан", и так же, как и спейсиксовский скафандр для внутреннего пользования, это единое целое. Только в него заходишь не "в дверь", как у нас, а через молнии на корпусе. А "двери" и вообще какого-либо увесистого "рюкзака" за спиной нет как нет, ибо в SpaceX решили его вообще не нагружать встроенными системами жизнеобеспечения, а подавать всё это жизнеобеспечение через фал, то есть, грубо говоря, через кабель, который подсоединяется к скафандру на ноге. Через него идёт и кислород, и электричество, и связь — вся жизнь. Как пуповина, соединяющая дитя земли с материнским кораблём.
Российский космонавт Михаил Корниенко, который дважды выходил в открытый космос, прокомментировал, что такая система может быть оправданна только для работы за пределами небольшого объекта вроде космического транспортного корабля, но для Международной космической станции это не подходит абсолютно.
— Может быть, сама по себе идея и неплохая, но этот кабель будет в значительной степени сковывать движения космонавта за бортом. Представьте, мы передвигаемся по всей длине российского сегмента станции. Это метров сорок. И этот кабель, он что, тянуться будет? А если космонавт на другую сторону пошёл? Кабель обмотается вокруг модуля, — объяснил космонавт.
Для дыхания через фал в "выходной" костюм SpaceX тоже подаётся чистый кислород, в отличие от их внутрикорабельного скафандра — туда поступает кислород-азотная смесь, которую можно регулировать. Давление в "выходном" — около 260 миллиметров ртутного столба, то есть немного поменьше, чем в "Орлане". Оно регулируется автоматически. Михаил Борисович отметил, что в американской астронавтике в целом стремятся сделать в скафандре давление как можно ниже.
— За счёт более низкого давления они делают скафандр более мягким. Но это влечёт за собой целую ночёвку в кислородной среде, чтобы не было декомпрессионных расстройств. Они ночуют в эйрлоке с кислородом, то есть десатурацию делают. Это та ещё "радость". У нас за счёт более высокого давления жёсткость выше, но нам достаточно часа десатурации перед выходом, — подчёркивает Михаил Корниенко.
