Российский историк: Пушкин - троянский конь агрессии, памятники снять, улицы переименовать 0

Борис Керженцев — автор большого числа публикаций, посвященных острым историческим и общественно-политическим проблемам. Его статьи выходили в разное время в изданиях «Версия», «Литературная газета», «Московские новости», «Вечерняя Москва», «Труд» и многих других печатных и электронных СМИ. Они посвящены таким темам как: раскол в русской Церкви, развитие крепостного права, обстоятельства и причины гибели российской империи, история русской эмиграции, а, так же, проблема советского коллаборационизма и антикоммунистического протеста в годы Второй Мировой войны.

Писатель получил известность своей жесткой позицией в отношении к проблеме крепостного права и требованием переоценки, на этой основе, всей российской истории периода империи. Общественное внимание привлекла его книга «Россия крепостная. История народного рабства». В ней, на основе документальных источников, крепостничество представлено как система последовательного и бессмысленного подавления народного самосознания и свободы. Борис Керженцев — создатель интернет-проекта «Крепостное право в России» — целью которого является разностороннее освещение проблемы бесправного и угнетенного положения русского народа в Российской империи.

Недавно он выступил за снос памятникам Пушкину, мотивировав это вот чем: "Воспевая свободу, фактически Пушкин оправдывает рабство и имперское насилие".

"В топонимике российских городов, как ранее в сталинском и брежневском СССР, улицы Пушкина часто соседствуют с проспектами и площадями Ленина, Калинина, Урицкого, Жукова, Кирова и прочих большевистских деятелей. Доходит до абсурда: в Волгограде рядом с улицей Пушкина находятся сквер и площадь Чекистов и улица 10-й дивизии НКВД. «Улица Пушкина», конечно, уступает «улице Ленина», но входит в топ российских наименований, наравне с «Пролетарской», «Колхозной» или «Кирова».

И как правило, под именем Пушкина, так же, как Ленина и прочих, оказались скрыты, похоронены традиционные топонимы российских городов точно так же, как и топонимы городов тех стран, что были оккупированы Россией. Эти имена, Ленина и Пушкина, какого-нибудь «володарского», «урицкого» или «кирова» абсолютно тождественны в представлении имперской российской бюрократии, как вчера, так и сегодня.

Для российской имперской бюрократии это не просто почитаемые имена, а настоящий идеологический десант — штурмовая бригада, призванная захватить и оккупировать сознание и историческую память российского народа и соседних стран.

Необходимость переименования бесчисленных «улиц ленина» и подобных очевидна. Но не лучше ли будет, если и вместо имени Пушкина вернется название Страстной площади в Москве, и обретут прежние имена Ямские и Богоявленские, Монастырские и Соборные, переименованные коммунистами в бесчисленные «пушкинские» — в других городах России?

Сам Пушкин, воздвигший себе нерукотворный памятник своей поэзии, своего вдохновения и гуманизма, который проявлялся даже вопреки его собственным позднейшим сервильно-казенным убеждениям, возможно, был бы только рад такому переименованию.

А в «счастливой России будущего», «воспрянувшей ото сна», где, наконец, «рухнут темницы», «падут оковы» и рассыпятся в прах «обломки самовластья» и диктатуры, — в такой России (и в соседних с ней странах, которым больше не будет угрожать нападение и порабощение со стороны агрессивной России) снова появятся следы памяти о Пушкине. Знатоки, любители поэзии, философии, истории, просто свободные люди будут снова свободно говорить и спорить возле портрета, бюста или барельефа поэта о прошлом, настоящем и будущем, и о личности и творчестве Пушкина в том числе….

Но время бронзовых казенных монстров, которые выполняют лишь роль «троянского коня» имперской идеологической агрессии, миновало. И совершенно не важно, чье имя выбито у их подножия — император-имярек, «пушкин» или «ленин».