Московского форштадта в столице Латвии теперь на картах и в путеводителях нет. Пал жертвой российско–украинской войны! Логика, конечно, более чем сомнительная. Так или иначе, отныне у нас Латгальский околоток.
А внутри такового — Ластадия. Границы этого микрорайона определены точно — Вецрига — улица Лачплеша (Островной мост) — железная дорога.
Первое упоминание в 1348 году
О Ластадии в летописях говорилось как о части предместий, расположившихся за городскими валами. В 1348 году ее выделяли как местожительство лодочников, плотогонов и торговцев, где выгружали и складировали всевозможный товар. Транзит и логистика, как сказали бы сейчас!
В XV веке именно здесь появились первые, можно сказать, протопромышленные предприятия Риги — судоверфь, лесопилка, известняковая печь, веревочная мастерская, с присущими им складами и деревянными домиками рабочих. Название шло от немецкого слова Last — груз, которое в то время являлось и мерой величины, используемой торговцами–оптовиками.
Границы этого района полтора века тому назад были… водными. По проекту голландского специалиста на шведской службе Яна Корнелиуса ван Рооденбурга был разработан план укреплений предместий Риги. Столицу Шведской Лифляндии военный инженер предполагал оборонять в том числе при помощи канала, который был прорыт от Двины вдоль сегодняшней улицы Дзирнаву примерно до пересечения с нынешней Марияс.
Водная преграда, отделявшая Ластадию от собственно Риги, существовала здесь более 200 лет — с середины XVII до второй половины XIX века, пока Рига не прекратила являться крепостью. Но на карте города осталось название Яняварти — ворота Яна, того самого уроженца Нидерландов.
Субкультурный дворик
Для вашего автора открытие Парижской олимпиады не стало столь уж существенным культурным шоком — поскольку этим летом мне довелось увидеть о–очень неформальное художественное действо именно в Ластадии. Свернув с Дзирнаву на улицу, именующуюся ныне в честь латышского языковеда Карля Милленбаха, а до того носившую имя Пушкина, я услышал громкий рев.
И то сказать — прямо тут проходил рок–фестиваль. Что интриговало — в названии было иностранное слово Queer.
В английском языке так именуют представителей ЛГБТ, которые самым активным образом проповедуют свою принадлежность к сексуальным меньшинствам — одеждой, макияжем, поведением. Судя по заявленной программе мероприятия, творческие квиры Риги должны были показать, как надо понимать политику партии. Но что удивительно, на сцене бился в конвульсиях тяжелого металла самый что ни на есть бородатый мужик. Чудны дела твои, подумал я.
А ведь на самом деле, еще в 2015 году, когда улица была вполне себе Пушкина, тогдашнее рижское самоуправление выделило территорию дома № 11 под такую вот самодеятельность. Ее ориентиром стал гигантский пушной зверь, карабкающийся по стене полуразрушенного дома.
Со временем культурка по типу "сделай сам" привлекла сюда примерно сотню всяких творческих личностей, музыкантов и объединений. Наряду с лесбиянками и геями, тут собираются, кстати, и участники коллективных переодеваний в духе какой–то темы — например, нэпманской Одессы. В общем, знатное такое местечко. Что же касается барышень в рваных колготках, с тату и пирсингом, то лет через десять среди них наверняка будут верные жены и заботливые мамы… Молодо зелено, все перебесится.
Улица Стругу с жемчужиной Эйзенштейна
Пушкин на карте Риги, кстати, поселился вовсе не в годину "русификации", как пытались представить национальные политики — а во вполне себе независимом 1923 году. Именно тогда в честь поэта, чье романтическое стремление к свободе вполне было близким идеалам Первой Республики, переименовали Смоленскую улицу, которую в 1885 году создали из Grosse Jesus–Kirchen Strasse (церковь Иисуса стоит тут и поныне!).
Что забавно, германская оккупационная власть в 1942–1944 гг. вернула не немецкое "церковное", а российское городское название.
Ну а мой путь лежит на параллельную Лачплеша улочку (в латышском нет понятия переулка, а вот зря!) Стругу — ее название не менялось, слава богу, с 1885 года.
У Риги большая связь со стругами — типичными славянскими гребными речными судами. Их применяли в основном весной, во время паводка. Мощные мужики гребцы — по 50 человек, мастерски использовали энергию влекущей вниз по течению воды. На таком судне можно было перевезти до 200 тонн груза. В расцвет речной торговли в Российской империи, в конце XVIII века, Двина приводила в Ригу в сезон 700–1400 стругов с грузами из внутренних губерний для дальнейшей перевалки на морские корабли.
Струги потом разбирали здесь для использования в строительстве — а экипажи искали новую работу. В течение года столица Лифляндии, таким образом, получала трудовой резерв от 30 до 40 тысяч человек. Естественно, селился временный люд именно в Ластадии, постепенно формируя ее славянский типаж — и выплескивая его вширь, в Московский форштадт, с маковками православных, старообрядческих храмов.
Четырехэтажное здание по улице Стругу 3, объемное, занимает целый угол. В нем, несмотря на внешнюю запущенность, в момент отличаешь руку мастера. Особенно голубые орнаменты из майолики… Не часто такое в Риге встретишь! Зодчий этого шедевра — сам Михаил Осипович Эйзенштейн (1867–1920). Корифей югендстиля творил, оказывается, не только на богатых улицах рижской богемы, но и для окраин. Здание 1911 года тому пример. Хотя, разумеется, и в Ластадии имелись обеспеченные жители, способные позволить себе поселиться в таких современных доходных домах.
Есть такие и по сейчас. Прогулявшись по Стругу, пересекающейся с ней Дагдас и рядышком расположившейся улочке с названием по микрорайону — Ластадияс, осознаешь медленные, но верные перемены. Все больше капитально отреставрированных, как с картинки, зданий начала XX века. И к ним уже прилегает соответствующая социальная инфраструктура — отличная спортплощадка. В общем, все понемногу напоминает такую Скандинавию где–то начала 1990–х годов.
Естественно, веяния времени дают о себе знать. На углу Стругу и Эмилияс Беньяминас расположен такой же, эпохи модерна, дом — а на нем флаг Украины. Теперь понятно, что в годину солидарности решили, наверное, поместить культурный центр поблизости к улице Гоголя. Но потом уточнили, что классик писал вовсе не на "мове", а на языке Путина, и потому улицу переименовали в честь латышской издательницы, сгинувшей в ГУЛАГе. Такие вот культурные параллели навеял сине–желтый прапор, развевающийся ныне по ветру.
