Украинцам хочется домой. Пора или еще рано? 2

Смотришь весной на перелетных птиц, которые летят из теплых стран, и немного завидуешь – нет для них границ, нет сомнений, лететь или нет. Мы зачастую очеловечиваем их миграцию, как и многое другое в животном мире, переносим наши чувства на инстинкты пернатых и уверены, что весной пернатые «возвращаются домой». Или их «дом» там, где они зимуют, ведь стаи с окрепшим молодняком осенью опять улетают на юг?

Весна этого года возродила надежды на скорое возвращение на родину у многих украинцев. Я, честно говоря, не сильно верю множеству опросов о том, сколько из нас планируют вернуться, а сколько остаться в государствах пребывания. Результаты их очень противоречивы и колеблются в зависимости от ситуации на фронте, экономической составляющей в Украине, правил предоставления убежища, настроений в обществе принимающей стороны.

Вот, например, январские данные Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев: 61% украинцев собираются вернуться. И тут же — исследование украинского «Центра экономической стратегии»: только 43% украинских беженцев во всем мире планируют возвращаться, тогда как двумя годами ранее их было 74%. Если углубляться в страны ЕС по отдельности, то данные еще запутаннее и везде проявляется своя специфика.

От черты города Запорожье до линии фронта сейчас около 40 километров. Но Инна, почти три года живущая в Риге, недавно туда съездила, посмотреть, что с ее двухкомнатной квартирой. Теперь она начинает планировать переезд обратно в Украину вместе с дочкой.

«Я не собираюсь возвращаться в Запорожье — это слишком опасно, идут постоянные обстрелы по жилым кварталам. Поэтому договорилась с двоюродной сестрой, что первое время поживу у нее в Виннице.

Устроюсь на работу, за какие-то деньги продам квартиру, и, если получится, сразу куплю уже на новом месте».

Инна в Риге достаточно быстро нашла работу по профессии, в ателье по пошиву и ремонту одежды. Вроде бы нормально все складывалось. Но что понимать под «нормально»? Муж в Украине, мама – в селе в Днепропетровской области, младший брат в Польше. Латвия нравится, но Инна не ощущает себя здесь своей: «Я словно задержалась в гостях, ничего не радует, поэтому пора домой. И у дочки, я считаю, в Украине будет больше перспектив, сколько же ей можно учиться дистанционно? Ни знаний, ни интересов».

Да, она понимает, что квартиру придется продать по заниженной цене. В Запорожье, как и во всех прифронтовых городах, стоимость недвижимости ощутимо упала. Ждать же, когда что-то, может быть, изменится, не хочет. Поэтому сразу после окончания учебного года — пакует вещи и вместе с дочкой уезжает в Украину.

Вообще женщин сильнее тянет домой, чем мужчин.

Это и по кругу знакомых видно, и в исследованиях проявляется. Могу предположить, что мужчины, наверное, быстрее адаптируются и в силу особенностей психики легче переносят перемену мест и новые условия жизни.

Люди старшего поколения тоже хотят вернуться. С каждым годом возраста на 3 процента увеличивается вероятность того, что это желание возрастает. Видимо, сказывается более выраженная с возрастом привязанность к родным местам, к тому самому «гнезду» и привычному окружению.

Вот и продолжающие работать дистанционно на украинские компании, в большинстве своем более склонны заявлять о будущем возвращении, чем те, кто не работает и не ищет работу. Еще молодые горожане легче приживаются в городах Европы и меньше хотят в Украину, чем люди, которые выехали из сел. (Что подтверждает, на мой взгляд, мультикультурность глобальной европейской городской цивилизации, помноженной на индивидуализм).

Николай и Марина часто ездят из Риги в Киев на своей машине. Язык не поворачивается назвать их пенсионерами, хотя по возрасту так и есть. Бодрые, постоянно «на телефоне». Они владеют малым бизнесом в Украине — по оптовой продаже продовольственных товаров. Наладили, кстати, небольшие регулярные поставки украинской консервации в Латвию. Однако к лету собираются обратно в Киев.

«Здесь “за главных” оставляем дочь и внучку — опять-таки, тут безопаснее для них. А сами…

Ну невозможно руководить бизнесом находясь в отрыве от него. Мы это как бы знали, а теперь убедились на 100%.

Обороты падают, к сожалению. Значит и прибыль, и наши заработки», — эмоционально объясняет Николай. «Это только в кино получается – сидит бизнесмен на белоснежной яхте посреди океана и по телефону дает указания. В жизни так не бывает. Надо разбираться», — подтверждает Марина.

Чем значительнее был уровень довоенного дохода в Украине, тем сильнее беженцы стремятся вернуться. Те, у кого он был выше среднего, почти втрое более склонны к этому, чем люди с самым низким доходом. Этой категории, судя по всему, и терять нечего, и стремиться, увы, не к чему.

Проблему беженцев понимают в украинском правительстве и дают свои прогнозы. Как заявил недавно министр национального единства Алексей Чернышов: «Примерно 70% могут вернуться при условии соответствующих изменений и развития Украины. Еще раз: 30% — после наступления безопасных и стабильных условий проживания в Украине и постепенно дополнительные 40% … Наша задача — быть конкурентоспособными, потому что за те 40% мы будем конкурировать с другими странами».

Думаю, что этой весной и летом часть украинцев потянется домой. А если удастся в скором времени заключить долгосрочное перемирие, то, может, и выйдет та самая треть. Очень многим, поверьте, хотелось бы поскорее оказаться в Украине, но «нікому сама птаха в руки не вскочить».