Владислав Третьяк в очередной раз попал в санкционный список Канады. Бывший вратарь сборной СССР, а ныне депутат Государственной думы, который первым из советских спортсменов был введен в Зал хоккейной славы в Торонто. Это ли не повод вспомнить историю взаимоотношений вратаря и Северной Америки? Третьяк так и не сыграл в НХЛ, но успел там поработать.
Главное впечатление канадцев от Суперсерии-1972
Владислав Третьяк - пожалуй, главное впечатление канадцев по итогам Суперсерии-1972.
Местные болельщики открыли для себя Александра Якушева - самого «канадского» из советских хоккеистов, но сами игроки поражались тому, как действовал Третьяк.
Голкипер «Монреаля» и «Лос-Анджелеса» в 70-е Роги Вашон так описывал свои впечатления от его игры: «Он действовал в непривычном для европейского вратаря стиле. Он был очень быстр в воротах и успешно комбинировал «баттерфлай» и «стэнд-ап», он всегда оставался на ногах и не терял контроль».
Биография Третьяка, переведенная на французский, стала бестселлером в Квебеке. И именно франкофоны впервые решили привезти советского игрока в НХЛ: в 1983-м «Монреаль» потратил на него пик седьмого раунда и сразу же предложил контракт - 1,5 млн долларов на три года. Если бы Третьяку разрешили поехать в НХЛ, он вошел бы в топ-5 лиги по зарплате (средний контракт в то время - 150 тысяч в год).
Но советские власти не отпустили. В то время Чехословакия разрешила игрокам старше 30, завершившим карьеру в сборной, переезжать в НХЛ - лига надеялась заключить подобный договор и с советской стороной. Контракт, предложенный Третьяку, генменеджер «Монреаля» вручил председателю Спорткомитета Марату Грамову, а о самом факте переговоров «Канадиенс» и советского вратаря вообще объявлял канадский министр спорта. В изложении Третьяка переговоры выглядели так: «За мной приезжал генеральный менеджер «Монреаля» Серж Савар. Правда, я об этом не знал. Он встречался с членами Политбюро, с Михаилом Сусловым. И секретарь ЦК сказал Савару, что папа Третьяка - большой военачальник и я не хочу его обижать своим отъездом».
В феврале 1987-го Грамов провел пресс-конференцию, где ему задали вопрос об отъезде советских игроков в НХЛ. Он отметил, что к моменту окончания карьеры в СССР хоккеисты вряд ли будут интересны заокеанским клубам, а раньше их не отпустят. «Когда наши игроки на пике - они нужны нам для нашей сборной, - заявил чиновник. - Они играют до 32-34 лет, и уходят, думаю, когда больше не могут продолжать. Потом идут и работают тренерами».
Перестройка еще не набрала ход, поэтому советский министр уверенно заявлял, что никто из задрафтованных на тот момент игроков не уедет в НХЛ. Уже через два года жизнь показала, что он ошибался.
Первый в Зале хоккейной славы в Торонто
В июне 1989-го Третьяк стал первым советским хоккеистом, которого выбрали в Зал славы. Вполне возможно, на комитет повлияло то, что незадолго до этого русские игроки рванули в НХЛ. Но выборщики были единодушны: дело не в национальности. Дэррил Ситтлер, которого выбрали в Зал в тот же день, сказал, что на международном уровне ни один вратарь не держал такой высокой планки, как Третьяк.
После церемонии последовал банкет, на котором Третьяку и предложили работать в НХЛ. «Ко мне подошли Майк Кинэн с вице-президентом «Чикаго», - рассказывал он. - «Владислав, ты не можешь нам помочь в работе с вратарями? У нас их семь человек - нужно выбрать, с кем идти дальше. Советником будешь?». А я возьми да брякни: «С удовольствием!» – «Да ладно! Нам сказали, тебя взять вообще невозможно, и никогда ни у кого это не получалось». Я расхрабрился: «Да я готов!».
Ситуация с вратарями в «Чикаго» действительно была запутанной: в сезоне-1988/89 чаще всего играл дублер, причем и у него было лишь 35 матчей. Майк Кинэн не мог поделить игровое время между голкиперами, и очень часто снимал их после трех пропущенных шайб. Третьяк должен был упорядочить этот хаос, хотя приглашали его не на постоянную работу - в Чикаго вратарь летал на тренировочный лагерь, три домашних серии и плей-офф.
Белфор - о своем кумире детства и лучшем наставнике
Уже через год все было предельно ясно: первый вратарь «Чикаго» – Эд Белфор, и он играет по 70 матчей в год. О своем детстве Белфор рассказывал: «Когда парни играли в хоккей на улицах, каждый вратарь хотел быть Тони Эспозито или Владиславом Третьяком». Белфор выбрал в герои советского голкипера. Впервые они пересеклись вживую в 1989-м - Эд входил в олимпийскую сборную Канады, которая тогда еще существовала весь сезон и гоняла «товарняки». Когда Белфор узнал, что герой детских грез придет посмотреть на его игру, то настроился сыграть лучшую игру в жизни, и действительно провел сильный матч.
Белфор - любимый ученик Третьяка, а Третьяк – любимый учитель Белфора. Он второй вратарь НХЛ по числу побед в 90-х годах (после Патрика Руа). В 1999-м, когда Эд выиграл Кубок Стэнли в «Далласе», он сделал дубликат чемпионского перстня, на котором, кроме имени Белфора, было написано и имя его гуру. В 1996-м вратарь так говорил о своем наставнике: «Мы как братья. Он отличный друг и прекрасный лидер».
Близкие отношения двух вратарей дошли до того, что Эд отдал своего сына в школу Третьяка и расплакался после того, как прочитал поздравительную речь на 40 минут на 50-летнем юбилее русского друга.
Вратарская школа истинного капиталиста
Кроме работы в Чикаго, Третьяк также занимался своей вратарской школой - в свое время там работали с ним Мартин Бродер и Жозе Теодор, а также тысячи менее известных учеников всех возрастов и уровней. Один из них - Макс Райс, которому было лишь 15 на момент занятий, описывал это так: «Тренировка не останавливалась ни на минуту. Если я делал ошибку, он мог закричать на русском и английском одновременно. После окончания занятий мы дополнительно бегали 3 км, делали по 100 приседаний и отжиманий. Я думал, что умру. Мистер Третьяк дал мне несколько ценных советов. «Вратарь – это эмоциональный центр команды, он всегда должен быть спокойным», «Клюшка – это вратарский меч, не теряй и не бросай ее», «Никогда не доверяй защитникам», «Размер не имеет значения».
Ученики Третьяка всегда были благодарны ему: Белфор помимо всего, о чем говорилось выше, сменил свой игровой номер с «30» на «20». Хэкетт нанес имя Vlad на заднюю часть своего шлема.
Американский вояж Третьяка в свое время стал одним из важнейших символов, что мир уже не такой, каким был в холодную войну. В 1996-м Третьяк говорил в интервью Chicago Tribune, что «я люблю гимн России (тогда это был еще гимн Глинки), но американский гимн дорог мне». «Рональд Рейган оценил бы иронию: бывший подполковник Советской армии, лучший вратарь в истории покрывается мурашками во время исполнения гимна США», - ехидно писал корреспондент газеты.
«Я не интересуюсь российским хоккеем - все лучшие игроки мира здесь», - говорил Третьяк. «Я неплохо живу сейчас. Все любят деньги - если они у вас есть, это хорошо для вашей семьи и детей». Эти слова бывшего члена ЦК ВЛКСМ и будущего председателя комитета Госдумы журналист комментировал удовлетворенно: «Говорит как истинный капиталист».
Комментарии (0)