Любитель женщин Паоло Соррентино вдруг присягнул знамёнам феминизма. И не угадал 0

Легко ли быть итальянцем?

В идеологизированные времена, вроде нынешних, трудно быть настоящим итальянцем, italiano vero. Настоящий итальянец — жизнелюб, а это никакая идеология не приветствует. Идеология учит жить не себе в удовольствие, а с пользой для души или общества.

Итальянец обязан быть смешливым, болтливым, пить вино, любить красивых женщин и отпускать вслед каждой двусмысленный комплимент. Идеология улыбке противопоставляет поджатые губы, пьяниц тащит на товарищеский суд, женщин закутывает в хиджабы, а комплименты квалифицирует как сексуальное насилие и карает отменой с конфискацией.

Кино и сериалы Паоло Соррентино — концентрат "итальянскости": в названиях — любовь ("Последствия любви") и красота ("Великая красота"), в качестве центральных персонажей — папы римские ("Молодой папа", "Новый папа") и коррумпированные премьеры, причем реальные ("Изумительный" про Андреотти и "Лоро" про Берлускони), в качестве основных локаций — Рим и Неаполь, в анамнезе — Феллини, Антониони, Бертолуччи и прочие титаны золотой поры.

Еще важнее, что кино это сугубо национальное не только по формальным признакам, но и по духу: позерское, саркастическое, сентиментальное, нередко политизированное, балансирующее на грани кича и, конечно, максимально жизнелюбивое. Полное великой и малой красоты: роскошных пейзажей, архитектуры и женщин.

Женские слабости

Трудно представить менее подходящую кандидатуру для пропаганды учения MeToo, которое до минувшего февраля казалось непобедимым. Но экстраверт Сорренино, любящий, чтоб его любили (как, опять же, всякий italiano vero), с дебютной картины приглашаемый на фестивали высшей лиги, видимо, считал, что должен идти в ногу с эпохой.

Всегда придерживавшийся традиционной гендерной роли, снимавший кино про мужчин и с точки зрения мужчин, в последнем фильме он присягнул знаменам феминизма, поставив женщину в название, в центр сюжета и за камеру (снимала "Партенопу" та же Дарья Д’Антонио, что и "Руку бога", предыдущую картину режиссера). Ничего путного из этого, как и можно было ожидать, не вышло.

Партенопа (или Парфенопа) — сирена из греческой мифологии, символ основанного колонистами–греками Неаполя. Первое название города, родины Соррентино, которому он посвящает вторую ленту подряд (после автобиографической "Руки бога") — как раз Партенопа. Так же называют родившуюся в Неаполе точно в середине прошлого столетия, в 1950 году, главную героиню фильма (Далла Порта).

Вырастает она умной, красивой и несчастливой: брат героини кончает с собой, актерская ее карьера не задается ("В тебе нет радости, а камера этого не прощает", — замечает заезжая кинозвезда), а когда Партенопа, сделав ставку не на красоту, а на ум, становится ученым–антропологом, окружающие упорно не верят, что богатое, как выражался токсичный Базаров, тело может совмещаться с недюжинным интеллектом.

Пристальный мужской взгляд

Премьера "Партенопы", как и большинства лент Соррентино, состоялась на Каннским фестивале, и там же критики дружно поставили ей в вину парадокс: фильм вроде как учит не видеть в женщине в первую очередь сексуальный объект, но сам видит в своей заглавной героине в первую очередь именно его.

В порядке реверанса феминизму одну из героинь второстепенных (Феррари) Соррентино назвал почти как Лору Мальви — киноведа, писавшую в 1970–х про "пристальный мужской взгляд", которым смотрит на женщин развлекательный кинематограф. Но взгляд режиссера на Партенопу — именно таков.

Он любуется ею точно так же, как все встречаемые героиней экранные мужчины. Восхищается ее красотой и молодостью, вздыхает, что молодость эта быстротечна (что–то в этом роде произносит персонаж Гэри Олдмана). Ничего странного: всю четверть века, что Соррентино снимает кино, он именно этим и занимается.

Успеть насладиться

Если присмотреться, под модной идеологической оболочкой "Партенопы" легко обнаруживается то же, что и всегда у этого режиссера — любовь к жизни и красоте, обостренная осознанием их преходящести. Время действия фильма он доводит до наших дней, заставляя героиню постареть (пожилую Партенопу играет Стефания Сандрелли).

Фоном проходят семь десятилетий истории страны, отчетливо звучит постоянный, опять–таки, для Соррентино ностальгический мотив, тесно связанный с мотивом увядания. На самом деле поиск лекарства против разрушающего действия времени интересует режиссера куда больше, чем порочность несправедливого к женщинам общества.

Время одинаково несправедливо к обоим полам, оно разрушает всех. Да, не ново — но, как справедливо выразился коллега–критик, "ругать Соррентино за повторы и банальности — значит повторяться и произносить банальности". Из того очевидного обстоятельства, что все хорошее недолговечно, режиссер делает вывод, достойный настоящего итальянца: надо спешить этим хорошим наслаждаться. Только вот с любой идеологией означенный вывод сочетается плохо — пытаясь их совместить, Соррентино явственно дает петуха.

Странно, если он сам этого не чувствует. Представитель музыкальной нации как–никак.